И тут же опускает голову, прикасаясь губами к внутренней поверхности моего бедра. Обжигает нежную кожу языком, а потом и вовсе чуть прикусывает зубами. Не выдерживаю всего этого. Всхлипываю.

- Тань? – вскидывает тут же на меня глаза.

- Что? – задыхаюсь я под разнополярными эмоциями.

- Не плачь больше, пожалуйста. Я буду лучше, обещаю, - говорит, а сам продолжает тянуть на себя полотенце, пока мои пальцы не выдерживают и не выпускают узел, удерживающий его на груди.

- Я не поэтому плачу, - смахиваю слезу и отворачиваюсь, не в силах смотреть, как вспыхнул его взгляд, при виде моего обнаженного тела.

- Я поторопился, да? – и его голос звучит так вкрадчиво, что я честно ему отвечаю.

- Да!

- Как сильно?

- Да вообще ужас, - вскидываю руки, но он тут же их ловит и начинает целовать мои пальцы.

- Позволь загладить свою вину, - сгребает в охапку и снова несет, но не в ванную, которая все еще набирается, а в душевую, где начинает нежно мыть меня, ласково прикасаясь к моим складочкам.

- Кровь, - отрешенно бормочу я, глядя вниз.

- Таня моя, - буквально набрасывается на мой рот Хан и начинает терзать диким поцелуем. Его язык выбивает из меня все мучительные душевные терзания и заставляет верить, что не все еще потеряно, что у меня есть шанс на настоящее женское счастье.

А между тем головка его члена упирается мне в живот. Страшно, черт возьми. Тихо вскрикиваю, но меня тут же успокаивающе гладят по спине, а потом и ведут в уже полную ванну с пеной.

За окнами давно стемнело, а у нас тут был свой маленький мир, наполненный светом свечей и нежными прикосновения. Ах, нет, не нежными. Они уже немного пошлые, настойчивые, а еще пылкие, жаркие и порывистые.

Мы полулежим в ванной, я спиной на груди у Марка, и мы медленно потягиваем вино из хрустальных бокалов. Молчим. Мне страшно говорить, мне даже думать страшно.

Да и сам Хан занят более важными делами.

Его наглые пальцы путешествуют по моей груди. Соски тянет от желания, чтобы он прикоснулся к ним, но он не делает этого. Преступно медлит. До тех пор, пока дыхание мое не сбивается, а тихий стон не срывается с губ и только тогда он дотрагивается до меня так, как мне того хочется.

Но только одной рукой. Второй он все еще продолжает держать бокал и медленно цедить вино. Но и этому рано или поздно приходит конец.

Фужер в сторону и вот...

Вторая рука опускается вниз и начинает медленно скользить по моим складочкам, легонько потирают, немного ныряют глубже. Но не давит, только дразнится. А попкой я чувствую какой он твердый от всего этого безобразия. И язык его влажно скользит по моей шее, ныряет в ушную раковину, прикусывают мочку. Щекочет.

- Марк, только не...

- Теперь твоя очередь, Таня, не волнуйся, - перебивает меня Хан и его прикосновения становятся настойчивее, властнее, жарче.

Жалят клитор и соски.

Еще и еще, пока я не начинаю гореть и извиваться в его руках. И вот уже кровь начинает бурлить, а дыхание срываться полустонами и полухрипами.

Рывок и меня усаживают на бортик, разводя колени широко в стороны. В панике пытаюсь прикрыться, но не успеваю, почти отлетая за черту, так как темная голова Марка опускается ниже и язык его обжигает меня прямо там.

- Что же ты творишь? – шиплю я и пытаюсь за волосы оттянуть его от себя.

- Волшебство, Тань, - тихо урчит Хан и углубляет свой бессовестный поцелуй.

И это...

Боже!!!

Не выдерживаю нахлынувшей волны удовольствия и падаю на локти, закидывая голову и выдыхая долгий, протяжный стон. Ведь это не передать и не описать. Это реально волшебство!

Его язык выписывает на моей киске жаркие вензеля, а пальцы нежно растягивают вход, а затем сладко толкаются внутрь, пока меня не начинает мелко трясти от подступающего оргазма.