Она просит нас быть сознательными, но отлично понимает, что обращается к стае обезьян!

– Чуча! Стоять! – передо мной появляется крыса-Ирка со своим адептами.

Я так старалась сбежать, пока она возится со своей сумкой и любуется на себя в зеркало! Я так спешила… Но не успела…

– Деньги есть? – нагло интересуется она.

– Нету…

– Врешь! – она кивает Аленке, и та резко сдергивает с моей спины рюкзак.

– Сейчас проверим! – хихикает она, открывая мою сумку и засовывая в нее свой длинный любопытный нос.

– Отдай! – кричу я, стараясь вырвать из ее цепких пальцев свою собственность, но другие девочки подхватывают меня под руки и не дают мне пошевелиться.

– Что ж ты жадная то такая? А? – говорит мне Ирка, прямо в лицо, – Тебе же ясно сказали: нужно быть добрее к своим друзьям! Да, что ты там капаешься? – рычит она на Аленку, – Высыпай все на землю! Соберет!

Алена смотрит на Иру буквально мгновение, на ее лице расплывается злорадная улыбка, она поднимает мою сумку над асфальтом и с силой трясет, выбрасывая из нее все содержимое. Тетради, учебники, пенал – все рассыпается под ногами. Из бокового кармана вылетает телефон и громко трескается экраном о каменный бордюр.

Я почти плачу! Шмыгаю носом, еле сдерживая слезы. Мне до безумия жалко свой новый смарт! Я копила на него все лето, лишая себя вкусняшек и развлечений. Я хочу вырваться, поднять его с земли, чтобы убедиться, что он в порядке, но девчонки крепко держат меня за руки! И все что мне остается – это наблюдать за тем, как моему имуществу приходит конец!

– Нет тут денег, – констатирует Алена.

– Да? – недовольно поджимает губы Ирка, – Жаль! Я так хотела мороженного… А это что такое?

Она поднимает с земли мою тетрадь и смотрит изумленно на разворот, а потом громко и очень вульгарно читает мои неосознанные письмена:

– Семён, я люблю тебя!

О, боже! Я даже не помню, когда я это написала! И самое главное: ЗАЧЕМ??? Мне хочется провалиться сквозь землю! Мне хочется умереть на месте! Сдохнуть прямо здесь и превратиться в горстку пепла!

На лице Ирки появляется ненависть, ее губы искривляются неимоверным образом, демонстрируя мне все краски неприязни и гнева.

– Ты совсем офигела? – ядовито шипит она, облизывая напряженно губы, – Семён мой!

– А, он у курсе? – непроизвольно вырывается у меня.

– А, давай у него и спросим! – кричит она, хватая меня за воротник пиджака и протаскивая через весь двор, прямиком к только что вышедшему из школы Семену.

– Семочка, – щебечет она, поддерживая меня за ворот, – Знаешь, наша Чуча твоя большая поклонница! Прямо фанатка! – она протягивает ему мою тетрадь, – Смотри!

Он кидает беглый взгляд на надпись, и на его лице я тоже читаю мгновенно вспыхнувшее отвращение:

– Никогда! Больше! Не подходи! Ко мне! – выплевывает он мне в лицо, – Или я за себя не ручаюсь!

– Я бы на твоем месте удавилась, – злорадствует Ирка, демонстрируя подергивание за веревку и свой противный синюшный язык, высунутый наружу на манер мультяшного висельника.

Боже, какое унижение! Мне невыносимо стыдно от того, что моя тайна, мой бережно хранимый секрет выплыл наружу таким невероятно унизительным образом! Я готова стерпеть любые шутки, пинки и даже побои, возможно, но только не это! Это удар ниже пояса! Это запрещенный прием!!!

Как? Скажите мне, как мне теперь ходить в школу? Я ведь сгораю от стыда, едва только подумаю об этом! Мне невыносимо обидно, и нестерпимо больно. Ведь это прилюдное унижение позволило мне, наконец, осознать, что моя любовь не просто не взаимна, она никчемна и никому не нужна! Как, впрочем, и я сама! Глупая, страшная Чуча с последней парты!