Как сообщает Страпон, весть о смерти Чуктора мигом разлетелась по всей Элладе и по Малой Азиции. Тысячи людей шли к телу Чуктора со всей Эллады, дабы почтить память Чуктора минутой ворчания. Даже брат Чуктора – Гектор – отпросился с Троянской войны, дабы почтить память брата. Предал Гектор тело своего брата земле, а сверху поставил обелиск каменный. Три года убивался Гектор на могиле брата, исходя слезами и стенаниями. Три года убивался Гектор пока сам не убился, ударившись головой об обелиск. Похоронили Гектора рядом с Чуктором. Однако, вскоре закончился отпуск Гектора, и ему пришлось возвращаться на Троянскую войну. Как сообщает эллинский поэт Гомер в своей поэме «Троя», Гектор, потеряв брата, потерял интерес к жизни с тал совершенно бесстрашным воином. В кровавых поединках Гектор убил, как сообщает Гигин, 31 эллинского воина, Гомер же в своей «Иллиаде» говорит о 28 убитых Гектором врагах. В конечном итоге, однажды Гектор убил Патрокла, бойфренда Ахилла. Опечаленный потерей друга, Ахилл вызвал на дуэль Гектора и убил его отравленный стрелой, после чего несколько раз протащил его тело своей колесницей вокруг стен Трои и затем за выкуп выдал Приаму. Так закончилась жизнь и второго брата.

По заверению Геронтофила, Приам распорядился захоронить тело Гектора в могилу к Чуктору, где Гектор и был захоронен изначально, пока не вернулся на Троянскую войну. Так и было сделано – тело Гектора было привезено в Аркадию Гайдарскую и было захоронено в могилу к Чуктору. Затем прошло несколько тысяч лет, имя Чуктора и Торфянскую войну история не сохранила и забыла. Имя Чуктора было предано забвению. Однако, для тех немногих любителей истории, коим этот античный эпизод известен, такие имена – Чуктор, Гектор и Аркадия – всегда будут стоять вместе.

КОНЕЦ.

P.S. А где-то далеко-далеко, в таинственной стране Ниппон, сидя на склоне священной горы Фудзи под веткой цветущей сакуры и ухмыляясь в седые усы, бродячий поэт и тайный ниндзя Бо Сяк, обнимая свою любимую гейшу Сима Хиро, писал очередную пиктограмму своему другу Евгешуа бен Вителиусу, попивая свой неизменный ишке-бяху.

ОЙ, ВСЁ!

Февраль 2017

Яблоновский

Мой дедушка Игнат Герасимович, которого почему-то все звали Гриша (дядя Гриша, дед Гриша), был пограничник. И не просто пограничник, а самый настоящий полковник – заместитель командующего Краснознаменным Тихоокеанским Пограничным Округом по тылу. Мы жили в самом центе Владивостока в «генеральском» доме, в котором сейчас расположен Музей Пограничной Славы. В сентябре 1973 года дед вышел в отставку, а в мае 1974 года уехал жить в Минск. Мы – я и мои родители – остались во Владивостоке.

Уезжая в Минск, дед Гриша подарил мне настоящую пограничную фуражку, настоящие полковничьи погоны, настоящую полевую сумку и настоящую кобуру для пистолета Макарова. Не надо, думаю, говорить, что эти подарки были предметом зависти всех пацанов во дворе, а также моего троюродного брата Игоря Садчикова. Хотя Игорь был на самом деле и вовсе не брат мне, а троюродный дядя, но так как он бы старше меня всего на два года, считалось, что мы братья.

Каждое лето меня отправляли в деревню к бабушке Лене. В то далекое лето 1978 года я, как и всегда, проводил каникулы в деревне у бабушки. Лето принесло множество различных приключений, о некоторых из которых я вам и расскажу.

Однажды в поселковом клубе показали один из самых любимых фильмов всех мальчишек – «Белое солнце пустыни». Надо ли говорить, что на следующий день все мальчишки поселка – как местные, так и приехавшие на лето – играли в басмачей и красноармейцев. Самой желанной ролью была роль героя – роль товарища Сухова. Быть Петрухой никто не хотел. Оно и понятно – Петруху убили, а быть убитым никто не желал.