– Ты читала, что здесь написано? – потряс он бумагой.

– Конечно! Мой Вольтер обо всем позаботился. Ты ведь не хочешь оставить меня ни с чем, папенька?

Прикрыв на миг глаза, я судорожно выдохнула и быстро покинула помещение. Казалось, при малейшем неосторожном слове я все же сорвусь и наговорю Миранде много неприятных вещей, которые усугубят ситуацию.

Сестра еще юна. Неопытна. Находится в таком возрасте, когда весь мир лежит у ног и каждый поступок имеет смысл. Если любовь – то единственная и на всю жизнь. Если неудача – то ломающая судьбу. Если разлука – то разрывающая сердце.

Я помнила себя в ее годы. Тогда я думала, что на многое способна. Была категорична, не воспринимала нравоучения родителей всерьез и думала, что знаю. как лучше. Они ведь были старыми. Ничего не понимали. Казались древними, как сам мир, и потому говорили какую-то чепуху, запрещая любить того, кого я уже любила.

– Ох, Миранда, – обреченно протянула я и направилась во двор.

Заглянула там к Ши, своему орлу. Надела кожаную перчатку и, покормив своего питомца, выпустила его на свободу. Некоторое время наблюдала за тем, как птица кружит высоко в небе, а затем неторопливо пошла к окраине города. Там выбралась за его пределы, по узкой тропе взобралась на холм и приблизилась к любимому поваленному дереву. Села прямо в траву, опершись спиной о кору, и отыскала взглядом парящего в синеве орла.

– Отец найдет выход, – прошептала, глядя на Ши. – Он всегда его находил.

Грудь сдавило зловещее предчувствие. Мне хотелось куда-то бежать, что-то делать. Пусть бы Вольтер поменял свое решение! Нужно найти такую же магическую бумагу и заставить его подписать! Мы ведь сильнее. У нас связи! Когда-то я по своей глупости считала, что даже человек без титула и средств может в своей жизни все. Но это не так. Судьбы слишком легко ломаются: стоит лишь сказать неверное слово в компании знатных особ или показаться недостойной кому-то из высшего общества.

Ши приземлился на сухой сук, торчащий из ствола рядом со мной. Я погладила его перышки. Покормила. Поделилась своими переживаниями и потом снова наблюдала за его полетом в небе. Было отрадно видеть мою птичку среди дикой природы. Я давно хотела отпустить пернатика на волю, но он привык к людям и не улетал. Держался возле своей хозяйки. За этого необычного питомца в высшем обществе меня не переставали осуждать. Ведь негоже леди иметь дело с орлами!

Я до самого вечера не возвращалась домой. Называла себя трусихой, сбежавшей от проблем, и хоть и рвалась в бой, желая хоть что-то изменить, понимала: иногда лучше отойти в сторону и подождать. Иначе вновь все испорчу.

Мне не хотелось видеть сестру. Пропало желание разговаривать с матерью. А отца я и вовсе опасалась встретить, поэтому зашла в дом через черный ход и сразу отправилась в свою комнату.

В воздухе витало напряженное ожидание. Когда вернулась Миранда, я сделала вид, что сплю. А утром…

Утром жизнь разрушилась на глазах.

Уже за завтраком, увидев осунувшегося после бессонной ночи отца, поняла все. Дошла до стола на негнущихся ногах, толком ничего не ела. Смотрела на чашку горячего чая и не решалась к ней прикасаться – вдруг пальцы дрогнут. Я пролью все содержимое и, не выдержав, убегу из обеденного зала, чтобы не видеть и не слышать…

Голова опустела. В теле все будто скрутилось в тугой узел, до боли стягивающий внутренности. Я едва не скрежетала зубами от звука восторженного голоса сестры, которая почему-то была уверена в своей скорой свадьбе.

– Я хочу нежно-голубое платье, – вслух размечталась она. – Маменька, вы позволите позвать Оли и Кирану? Понимаю, кузины завистливы, однако даже с ними хочется поделиться своей радостью. Ой, а все пройдет в нашем с Вольтером имении или здесь, у вас?