Я вытянула свою лисью морду из зарослей травы и увидела привязанного к спине Акасси младенца. Тот мирно спал, сморщив милое личико. Малыш был похож на отца.

– Ступай домой, – Когими вытер лоб и разогнул спину, – я еще немного поработаю и тоже пойду домой. Рис как раз уже будет готов, и мы вместе поужинаем.

– Хорошо, – покорно кивнула Акасси, – думаю, успею приготовить еще рисовых лепешек к твоему возвращению.

Жена Когими вышла из рисового поля, опустила заправленные за пояс-оби́ полы кимоно и направилась к тропинке, ведущей вниз. Ее спина изящно выгибалась, но женщина не казалась хрупкой. Долгие годы тяжелой работы в поле и дома сделали мышцы ее рук твердыми. А спину, к которой был все время привязан ребенок, – крепкой. Последние лучи солнца осыпали золотом удаляющийся силуэт молодой женщины. Усиливающийся ветер играл с выбившимися прядями черных волос. Несмотря на усталость и изнуряющую работу, которая длилась весь день, Акасси сохранила легкую походку. Ее тело дышало жизнью. Провожая смертную взглядом, я понимала, почему она так понравилась моему отцу. Я сама с трудом отвела восхищенный взгляд от нее.

Когда солнце покидает землю, сначала темнеет в лесу, затем погружается во мрак долина и равнина. И только горы сдаются последними. Они долго борются, задерживая на своих макушках призраки ушедшего дня, не желая расставаться со светом. Когда горы, сдавшись, отпускают на ночной покой последний солнечный луч, наступают густые сумерки, а в лесу царит ночь. Путь к дому Когими лежал через лес. Это сыграло мне на руку. Я решила подождать его на лесной тропинке, свернувшись в клубок. Он едва не наступил на меня в темноте. Когими наклонился, чтобы рассмотреть то, что лежало у него под ногами.

– Хм… лисица. Кажется, мертвая. Интересно, что с ней могло случиться? Заберу-ка я ее с собой домой. Посмотрим, что можно будет сделать с мехом.

Он протянул ко мне руку, и я мгновенно обернулась красивой девушкой – намного красивее его Акасси.

– Ой! – Он отдернул пальцы, которые мгновение назад прикасались к мягкой шкурке, и непонимающе посмотрел на меня.

– Умоляю! Не убивайте! – Я закрыла лицо руками, изображая испуг. Тело била дрожь, будто его окатили ледяной водой из зимней реки.

Мне не терпелось воспользоваться отцовской силой и проверить ее в деле. Я чувствовала, какой огромной она была внутри меня. Сконцентрировала энергию и направила в середину ладони правой руки. Сжала кулак, накапливая силу, и, как только поток серой энергии был готов вырваться на свободу, – разжала пальцы. Сизый туман направил свои острые, как языки пламени, кончики к лицу смертного, полностью окутав его голову. Затем энергия дурмана приняла форму двухголовой змеи. Извивающиеся головы нырнули в глаза Когими, и туман тут же исчез, проникнув в голову несчастному смертному. Морок, который я напустила на этого крестьянина, заставил его верить всему, что он увидит или услышит. Молодой, сильный крестьянин стал глупой, безвольной тряпицей в моих руках.

– Я прошу простить меня, – Когими быстро справился с испугом и вежливо поклонился мне, – в темноте мне привиделась мертвая лисица, вот и решил взять с собой. Но внезапно на ее месте оказались вы. В темноте может всякое померещиться. Не хотел вас оскорбить, простите.

– Вы не поможете мне подняться? – я протянула наивному смертному руку.

– Конечно-конечно, – он взял меня за руку и помог встать. Как только наши взгляды встретились, он снова поклонился и засыпал меня вопросами: – Скажите мне, прекрасная дева, что вы делаете здесь, в лесу, одна? И зачем вы легли посреди дороги? Вы точно не кицунэ, которая бродит по ночам и дурачит запоздавших путников?