Дрожа от страха, Эйден на цыпочках подошла к оставленному дельфинами телу.

Труп молодого голого мужчины с раскинутыми руками, разведенными посиневшими пальцами лежал вдоль берега, упертый лицом в мелкую гальку.

Вокруг шеи мертвеца намотался махровый клубок красных водорослей.

Оттуда, из своего убежища, безумными от испуга глазами на Эйден смотрел крошечный крабик.

Эйден стояла в полуметре от трупа. Если бы утопленник сейчас вдруг взял бы и ожил, он вполне бы мог схватить ее рукой. Тогда она точно бы умерла от страха.

Осторожно, будто она находилась не на пляже, а на минном поле, Эйден сделала полшага вперед.

Наклонившись, девушка вытянула руку, взяла двумя пальцами краба и выдернула перепуганное морское создание из обволакивающей шею мертвеца водорослевой среды.

Она поднесла живое, пульсирующее существо к своим глазам, желая увидеть и увязать нежданное крабье счастье с ее собственным благородством.

Найдя в глазах краба именно то, что она искала, Эйден тут же бросила его в море.

Молодой краб, как показалось Эйден, махнул на прощанье клещней, будто пожелал ей удачи в тревожной земной жизни. Внимание Эйден вновь переключилось к утопленнику.

Отдраенная морем бело-синяя кожа мертвеца, была сплошь покрыта пупырышками, характерными для испытывающего сильный озноб человека.

Озноб, как внезапно показалось Эйден, совершенно не подходил в качестве характеристики мертвого тела.

Ужас, связанный с тем обстоятельством, что, возможно, этот человек еще жив, что он нуждается в ее помощи, привел Эйден в жуткое состояние панического замешательства.

Она задергалась, как рыба, попавшая на крючок к умелому рыболову. Ей захотелось убежать прочь от этого страшного места, забыть эту неприятную историю и никогда о ней не вспоминать.

Она бы так и сделала, если бы не была фантазеркой до мозга костей, не имела яркого воображения и редко встречающегося даже среди художников-профессионалов дикого артистического любопытства.

Повинуясь некоему повелительному движению внутри себя, она вдруг живо вообразила, что при жизни этот утопший парень был наверняка красив.

Фантазия юной художницы тут же взмыла, как внезапно вырвавшаяся на волю птица. Страх перед мертвецом на какое-то время отступил. Сюжет, который подарила ей сама жизнь, требовал обязательного непременного воплощения.

Картина, которую она – Эйден напишет, будет необыкновенной, сюжетной, феерической. Сначала художница представила себе этого человека управляющим тройкой запряженных дельфинов.

Затем ей показалось, что более впечатляюще выглядела бы картина, где он, верхом на крупном черном дельфине мчится по синему морю, разрезая медленные ленивые волны.

Эйден подобрала подол своей юбки и присела на корточки перед трупом. Окончательно справившись со страхом, она убрала намотавшиеся на его шею водоросли.

Взгляд Эйден скользнул по посиневшей спине с профилирующими ребрами, по узловатому чуть выпирающему позвоночнику и на мгновение задержался на худых сжатых ягодицах.

Смущение быстро растворилось в клокочущем желании создать выдающееся произведение и во весь голос заявить о себе…

Короткий отрывистый кашель, будто из потустороннего мира, перевернул свет в глазах Эйден. Оживший труп шевельнулся и задергался в судорогах.

Это выглядело, пожалуй, страшнее, чем гром могущественного Зевса средь безоблачного неба. Извиваясь, как попавшая в западню змея, оживший труп жадно глотал воздух и шлепал ладонями по мокрой гальке.

Перепуганная Эйден закричала, вскочила на ноги, пустилась бежать, но, споткнувшись о большой амбарный замок, торчащий толстой стальной дужкой, упала.