Эти двое отворачивались, разворачивались и следовали дальше, будто и не было ничего, никого. Но каков посыл, приказ?! И ушедшая память данного мига, что никогда не потревожит и разум, и внутреннюю суть, далёкой до чистоты.

Могло ль настигнуть его удивление в пору устремлённости и разума, и сердца, в первый раз, пока единственный, вот так подвижные на подвиг ли души…? Но затем доходил до него значение произошедшего, обретающего смысл, и потому стоило, оглянуться ли в удивлении.

Всё та же красота продолжала господствовать, и та же аура возвращалась, чистая, сокровенная. Едва ль приспущены веки, и оттого ли чуть подчеркнул их налёт ли скромности, продолжая молчание, наступившую тишину, когда опять уединились. Но надолго ли? И хватит ли духу, когда опять то, же, состояние, как всегда.

– Тебя осенила, посетила благородность духа. Твоё имя, как тебя зовут? – нарушив прерванную тишину, говорила, спрашивала она и словами, и тоном, что вряд ли свойственно девушке, современной девушке.

– Эрик, – как-то кротко вырвалось у него из груди, когда уж покинуло его вот это неожиданно пришедшее свойство отважности духа, когда опять вот так и робок перед ней, перед данной ситуацией, вернувшейся в лоно тишины, спокойствия.

Всё так же прохладный чистый воздух ранней весны витал над ними, что в молчании будто любовались ещё голыми, тонкими, застывшими ветвями акации. И пешеходы разных возрастов, никак не замечая их, сновали по обе стороны от тротуара, неподалёку от которого расположилась скамейка у скверика. И длиться бы молчанию, но решился спросить он, спросить то, что заинтересовало его, о чём не раз задумывался он в эти часы от вчерашнего дня до этого ли мига: Но спросил, как и должен был, как и положено, как и есть, ибо как юноша уже упустил инициативу:

– А как тебя зовут?

– Евгеника, зови меня Евгеника. Так ближе к истине.

Странное имя, странный ответ. Но стоило ли задумываться, когда его понесло этим ветром общения на волне такой ауры, особенной, что уже спрашивал о том, о чём думал в эти дни, о том дне, когда и был спасён. И конечно, о единоборстве, синтезировавшем многие стили, и конечно о его феноменальном исполнителе, об этом возрастном человеке, об этом монстре единоборств. Потому его вопрос коснулся того дня:

– А кто он? Твой отец, родственник или…?

Конечно, мог спросить конкретно, как-то не подразумевая словом «или», но знал, что поймёт, хотя ждал ответа с надеждой.

– Старший товарищ, зови старшим товарищем, старшим другом.

– Он мне друг, – радостно вырвалось у него из груди, несмотря опять же на странность ответа, но стоило ли раздумывать над этим.

– Да, – кивнула она утвердительно, – он свяжется со мной в эти секунды.

При этом она – носительница странного имени Евгеника, но никак не Евгения, доставала мобильник, и точно через секунды раздалась мелодичная музыка. Но то, что стало происходить, ввергало Эрика в изумление: перед ними испускалось, распускалось бутоном ли цветистое свечение в спектральном обрамлении различных цветов. Перед ними оживала невероятная голографическая 3D картина в режиме онлайн в комбинации полос и интерференционных колец такой фазой амплитуды волн света. Электромагнитная волна в границах от инфракрасных до ультрафиолетовых излучений вычерчивала в мартовском воздухе круговую стереоскопическую панораму, что явилась точным воспроизведением 3D контента на базе безочковой технологии. Воздух ранней весны возбудился от лазеров, что испускал её мобильник, что засветились активированные атомы кислорода и азота, реалистично образуя трёхмерную скульптуру того, о ком только что говорили. То было парио, необыкновенное парио!