– Да, благодарю, мне сложно называть имена землян. Женщина бродила по улицам посёлка. Потом бросилась на сетку. Но паразит смягчил удар, и она не сгорела от дуги. Обуглилась, однако паразит был жив. И она, и её ребёнок были мертвы, но живы. Да, я не сказал, она была беременна. Убитую нашли здесь, неделю назад, в этом самом доме. Голова отделена от туловища. Камеры слежения, как и в других двух случаях, выключены. Следы, так же, как и в тех случаях, затоптаны, потому что убитые все найдены на второй, третий день после убийства.

Мертвец, сидевший на койке, крытой синтетическим одеялом, поднял руку, потянул её вверх, сжав пальцы.

– Что тебе, Марк? – спросил вдруг очень мягко Лукин, прочитав имя землянина на шильдике.

– Похороните меня, – сказал медленно мужчина.

В его светло-серых сонных глазах, на самом дне их, мучительно что-то отражалось, болезненное, важное для этого человека.

Присутствовавшие переглянулись. «Подпишут, точно подпишут похоронную им всем. Пожалеют и подпишут. Наверху только этого и ждут. А потом найдём способ помочь и будем долго и мучительно сожалеть, и платить по искам», – подумал Кру-Бе, отводя взгляд.

Вскоре они ушли. Шли молча. Так же молча сели в бот.

– Зачем мы сюда прилетали? – проговорил в этой тяжёлой тишине Грассе.

– Есть ощущение, что нас хотели испугать, – сказал непривычно тусклым голосом Грант, полез в карман, но уже в который раз лишь похлопал по нему сверху.

– Предлагаю всем успокоиться, – протянул с усмешкой Кинт, – вопрос на самом деле прост – есть ли жизнь в ларусах. Если жизни нет, то и убить невозможно.

Понятно, что не зря их притащили сюда. Наверху посчитали, что вид ларусов испугает комиссию, но всё произошло ровно наоборот, это можно было прочитать на потрясённых лицах.

Кру-Бе молчал.

Лукин обернулся и посмотрел на него вдруг пристально.

– Диагноз ставите? – проговорил он быстро, голос его перехватило. – Чтобы подписать им всем смертный приговор? А то, что все они глубоко несчастны, и ещё, как ни странно это звучит, живы… это никого, по всей видимости, не волнует. Ведь вы тут главный, в этой комиссии, на самом деле?

Кру-Бе молчал. «Ну что ж, этого можно было ожидать, – подумал он, – значит, всё будет сложнее». А вслух сказал:

– Я рад, Лукин, что мы думаем об одном и том же.

Лукин вскинул недоверчивый, колючий взгляд на непроницаемое лицо торианина. «Поговорили, называется! Провались всё пропадом, я к нему как к человеку, а он поковырялся во мне, что-то с чем-то сложил, поделил, потом помножил, и, меня не спросив, вывод сделал. Но чёрт с тобой, если это действительно совпадает с тем, что думаешь ты…» И вслух сказал:

– Аналогично, Кру-Бе. Рад пониманию.

Они неожиданно оба натянуто рассмеялись. Кру-Бе – немного удивившись вдруг оборвавшемуся неприятному разговору, Лукин – с удовольствием. Малюсеньким удовольствием оттого, что Кру-Бе наверняка «прослушал» и его гневную тираду, сказанную про себя, оттого, что они думали, оказывается, об одном и том же, оттого, что нашёл в себе силы остановиться, а ещё оттого, что только теперь почувствовал, что бот взлетел и резервация остаётся позади.

– Этих троих, их особенно жаль было перед смертью, – проговорил Лукин.

Кру-Бе задумчиво кивнул. Он сидел позади Лукина…

Административный корпус на Ларусе построен Торой на одном из множества островов в районе экватора. Бот приземлился на посадочную площадку. Комиссия выбралась, поеживаясь на ледяном ветру.

Разноцветные кубики, узкие дорожки, мощённые искусственной плиткой, спортивная площадка. Светло-жёлтый искусственный почвогрунт и каменные цветы. Этими же цветами теперь были бодро украшены все резервации. Вокруг них долго ходил Грассе. Пока Бле-Зи не сказал: