Так прошло много лет.

Роза знала, что после перестройки Сашин завод не работает и его семья почти голодала. Знала и о том, что жена всё время упрекает Сашу за безденежье и водку. И это огорчало Розу до слёз. Однажды подруга из Николаева рассказала Розе, что Саша перенёс инсульт, ходит с палочкой и тянет левую ногу.

И Роза решилась.

Её второй муж давно уехал в Германию, поэтому Роза решила забрать Сашу к себе и уехать с ним к родственникам в Израиль, где, говорят, медицина делает чудеса.

Увидев её, Саша, вдруг, превратился в того прежнего юношу, которого она знала сорок лет назад. Не мешал ему ни возраст, ни лысина, ни морщины.

Это был её Саша совсем такой же, как и много лет тому назад.

Сашина жена, на удивление, была не против того, чтобы он уехал на лечение,

потому что сама собиралась переехать к дочери в Харьков.

После развода, нового брака и разных формальностей, Саша с Розой переехали в Израиль в город Бат-Ям, где жили её многочисленные родственники.

Оба были счастливы. Они всё время были вместе. Много путешествовали и купались почти ежедневно в море. Вернулась их юность и молодость.

Врачи серьёзно занимались Сашиными болезнями и он практически выздоровел.

Всё было прекрасно. Так прошло года четыре. И вдруг у Саши обнаружили рак лимфосистемы. Он исправно лечился, но перенесённые раньше болезни осложняли лечение

И через два года новый инсульт убил Сашу.

Роза поседела за одну ночь.

Ко всем её бедам добавилось то, что не евреев нужно хоронить на особых кладбищах, а ближайшее такое кладбище было за 200 километров от её дома.

И хотя все заботы и расходы брало на себя государство, Роза не могла себе представить, что её Саша будет от неё так далеко.

Выяснилось, что некоторые кибуцы продают землю под частные кладбища за пять тысяч долларов одно место.

Конечно, Саша будет лежать рядом. Чего бы это ни стоило.

На Сашиной могиле Роза установила памятник с железным самолётиком наверху и большой Сашиной школьной фотографией.

О месте, для себя, рядом с Сашей она тоже договорилась и собирала деньги.

Многие жители кибуца Ревадим почти каждую субботу видели седую полубезумную пожилую женщину, которая часами разговаривает с фотографией молодого человека, на необычном для Израиля памятнике.

Потом рядом появился ещё один памятник с фотографией молодой девушки, чем-то очень напоминающей эту странную пожилую даму, которая теперь стала разговаривать с обоими.

А ещё, она посадила вокруг могилы живые цветы, что вообще не принято в Израиле, но никто ей не мешал, и цветы всегда были свежими.

Моему другу Татьяне Никульниковой

Жила она одиноко в маленькой секции финского домика, почти ни с кем не общаясь. Ходили слухи, что она ходит к баптистам. Это было таинственно и страшно.

Но мы, молодые оболтусы, вооружившись мудростью нашего кумира Остапа Бендера, проходя мимо дома Аннушки, орали во всё горло:

– Почём опиум для народа?

Никак на это женщина не реагировала.

Звали её Аннушка, родом она была откуда-то из Прибалтики, но откуда прибыла к нам – никто не знал. Работать она устроилась в цех, где работал мой отец, фрезеровщицей.

Однажды я пошёл гулять, надев новые туфли. Они были красивые, но на ноге сидели очень плотно. Мама убедила меня, что кожа через пару часов растянется. Однако часа через три мои ноги были сдавлены, как в колодках, и кривясь от боли, я направился домой, несмотря на уговоры друзей.

Во двор я зашёл не со стороны ворот, а через узкий проход, который был вымощен неровным камнем, что сделало мои мучения ещё большими.

Напротив калитки Аннушки я поскользнулся на камне и, грохнулся на спину, больно ударившись головой о камень. Наверное, я ненадолго потерял сознание, потому что, открыв глаза, увидел перед собой Аннушку. Она помогла мне подняться и отвела в свой дом.