Просто подошел, сел на корточки и обнял. И я, сопротивляясь по началу, тщетно пытаясь его оттолкнуть, вскоре уже судорожно рыдала у него на плече, высказывая всю ту боль, что накопилась. Вот так вот глупо и недальновидно, в объятиях незнакомого мне человека, ставшего безумно родным за непозволительно короткое время.

Наверное, именно тогда мы с Кириллом поняли, что поодиночке нам не выжить. И что за свою жизнь надо бороться – если хотя бы ни ради себя, то ради друг друга.

Как я уже говорила, через месяц Кир сходил в мою школу, и больше вопросов о звонке в органы опеки не возникало. Совсем скоро парень оправился, поднял свои армейские связи, активно взялся за дело, через пару лет открыл свой бизнес и в итоге стал тем, кем был сейчас. Одним из сильнейших мира сего, с нерушимой репутацией, идущей далеко впереди него. Имя моего дяди, Кирилла Громова, он так и не сменил. Вова Олейников, худой нескладный парень, здорово побитый жизнью, умер там, в шалаше на крыше многоэтажки, много лет тому назад. А я же…

Я так и не поняла, что же мною двигало, когда я решила привести в дом абсолютно незнакомого мне человека: глупый поступок убитого горем подростка, которому уже нечего терять; или же последняя попытка отчаянной девушки, желающей во чтобы то ни стало выбраться из той трясины, в которую она угодил не по своей вине.

Так или иначе, о своем поступке я не жалела. Никогда.

- Идем? – негромко позвал меня Кирилл, вырывая из воспоминаний. Впрочем, готова поспорить на что угодно, он сам сейчас вспоминал наше общее с ним прошлое.

- Угу, - отозвалась я и, бросив прощальный взгляд на мамину фотографию, вышла следом за Громовым.

Пока, мам. Я буду по тебе очень скучать. И приеду еще раз. Обещаю!

Добравшись до внедорожника, на котором только и можно было пробраться в эту часть кладбища, я привалилась спиной к теплому, нагретому солнцем металлу и закурила, щуря глаза на безоблачное небо. Настроение, с утра упавшее на нет, медленно, но верно начинало подниматься.

- Ки-и-ир, - негромко позвала, косясь на курившего рядом мужчину.

- Что, Рыж? – откликнулся мой личный бомжик, которого бы я под страхом смерти не стала бы так величать в присутствии свидетелей. Об этой стороне его насыщенной на события жизни не знала ни единая живая душа. И не узнает – вредить самому дорогому для меня мужчине я не стану сама и не позволю это сделать никому другому. А кто попробует возразить, того я тихо закопаю и так же тихо отпраздную… И мне ничего за это не будет!

- Татуировку хочу, - негромко вздохнула я, выдав на одобрение народа свою давнюю мечту.

«Народ» одобрил, невозмутимо пожав плечами:

- Хочешь? Поехали, сделаем.

Я со счастливым визгом повисла на шее улыбающегося Громова. Все-таки как хорошо, что он приехал!

Для начала мы заехали перекусить. Желудок жалобно урчал на радость посмеивающемуся Киру и к стыду медленно краснеющей меня. Но как оказалось, Громов и сам был не прочь подкрепиться, так что, едва мы въехал в город, мужчина припарковался… у первой попавшейся приличной столовой. Естественно, вид шикарного «Линкольна» ввел прохожих в ступор, а присутствие его не менее шикарного водителя в небольшом, но уютном помещении и вовсе показал эффект разорвавшейся бомбы!

Но, собственно, как сие могло остановить Кирилла, с аппетитом уплетающего огромную тарелку борща и обычные такие пельмени?

Я только хихикала, воздерживаясь от комментариев, уплетая заказанный салат и куриный бульон. Соскучился, бедный, по нормальной русской еде!

А вот тату-салон уже оказался куда более солидным, дорогим и имеющим хорошую репутацию. Кирилл переговорил с управляющим, мастер поговорил со мной и я, полистав каталог, взяла время на подумать. И, чтобы эти несколько часов не попадали зря, мой добрый «дядюшка» потащил меня… по магазинам!