– Где это ты нашёл такие орешки? – воскликнул Нильс. – Прямо точно из лавки.

– Ну, хоть и не из лавки, – важно сказал Мартин, – а вроде того.

Он подхватил самый крупный орешек и сдавил его клювом. Скорлупа звонко хрустнула, и на ладонь Нильса упало свежее золотистое ядрышко.

– Эти орехи дала мне из своих запасов белка Сирле, – гордо сказал Мартин. – Я познакомился с ней в лесу. Она сидела на сосне перед дуплом и щёлкала орешки для своих бельчат. А я мимо летел. Белка так удивилась, когда увидала меня, что даже выронила орешек. «Вот, – думаю, – удача! Вот повезло!» Приметил я, куда орешек упал, и скорее вниз. А белка за мною тоже вниз. С ветки на ветку перепрыгивает и ловко так – точно по воздуху летает. Я думал, ей орешек жалко – белки ведь народ хозяйственный. Да нет, вижу, просто её любопытство разобрало: кто я, да откуда, да отчего у меня крылья белые? Ну, мы и разговорились. Она меня даже к себе пригласила на бельчат посмотреть. Мне хоть и трудновато среди веток летать, да неловко было отказаться. Посмотрел. А потом она меня орехами угостила и на прощанье вон ещё сколько дала – едва в клюве поместились. Я даже поблагодарить её не мог – боялся орехи растерять.

– Вот это нехорошо, невежливо, – сказал Нильс, запихивая орешек в рот. – Придётся мне самому её поблагодарить.

На другое утро Нильс проснулся чуть свет. Мартин ещё спал, спрятав, по гусиному обычаю, голову под крыло.

Нильс легонько пошевелил ногами, руками, повертел головой. Ничего, совсем не больно.

Тогда он осторожно, чтобы не разбудить Мартина, выполз из-под вороха листьев и побежал к болоту. Он выискал кочку посуше и покрепче, взобрался на неё и, став на четвереньки, заглянул в неподвижную чёрную воду.

Лучшего зеркала и не надо было! Из блестящей болотной жижи на него глядело его собственное лицо. И всё было на месте: нос как нос, щёки как щёки, только правое ухо чуть-чуть больше левого.

Нильс поболтал пальцем в воде, и сразу его лицо в зеркале перекосилось, скривилось, раздулось.

«Вот, наверное, я такой и был!» – подумал Нильс.

Он подождал, пока вода успокоится, и снова наклонился над болотом. Всё в порядке! Лицо как лицо.

Нильс встал, отряхнул мох с коленок и зашагал к лесу.

Он решил непременно разыскать белку Сирле.

Во-первых, надо поблагодарить её за вчерашние орешки, а во-вторых, попросить ещё орехов – про запас. И бельчат заодно хорошо бы посмотреть…

Пока Нильс добрался до опушки, небо уже совсем посветлело.

«Надо скорее идти, – заторопился Нильс. – Хорошо бы вернуться, пока Мартин ещё не проснулся! Вот он меня похвалит, когда узнает, что я уже и в лесу побывал, и с белкой познакомился, и орехов полные карманы принёс!»

Но всё получилось не так, как думал Нильс.

С самого начала ему не повезло.

Мартин говорил, что белка живёт на сосне. Но сосен в лесу очень много. Поди-ка угадай, на какой она живёт! Не лезть же, в самом деле, на каждую сосну!

«Надо спросить кого-нибудь», – подумал Нильс, пробираясь по лесу.

Он старательно обходил каждый пень, чтобы снова как-нибудь не попасть в муравьиную засаду, прислушивался к каждому шороху и, чуть что, хватался за свой ножичек, готовясь отразить нападение змеи.

Он шёл так осторожно, так часто оглядывался, что даже не заметил, как наткнулся на ежа.

Ёж принял его прямо в штыки, выставив ему навстречу сотни своих иголок.

Нильс попятился назад и, отступив на почтительное расстояние, вежливо сказал:

– Мне нужно у вас кое-что разузнать. Но ваш воинственный вид не располагает к мирной беседе. Нельзя ли вас попросить хотя бы на время убрать ваши колючки?

– Нельзя! – буркнул ёж и плотным колючим шаром прокатился мимо Нильса.