И Мартин куда-то ушёл. Нильс только слышал, как зачмокала и захлюпала под его лапами болотная вода. Потом чмоканье стало тише и, наконец, затихло совсем.

Через несколько минут в болоте снова зачмокало и зачавкало, сперва чуть слышно, где-то вдалеке, а потом всё громче, всё ближе и ближе.

Но теперь шлёпали по болоту уже четыре лапы.

«С кем это он идёт?» – подумал Нильс и завертел головой, пытаясь сбросить компресс, закрывавший всё его лицо.

– Пожалуйста, не вертись! – раздался над ним строгий голос Мартина. – Что за беспокойный больной – ни на минуту одного нельзя оставить!

– А ну-ка, дай я посмотрю, что с ним такое, – проговорил другой гусиный голос, и кто-то приподнял лист с лица Нильса.

Сквозь щёлочки глаз Нильс увидел Акку Кнебекайзе. Она долго с удивлением рассматривала Нильса, потом покачала головой и сказала:

– Вот уж никогда не думала, что от муравьёв такая беда может приключиться! На гусей-то они, конечно, нападать не смеют – знают, что гусь их не боится, сразу целую сотню уложит. Ну, а тебя увидали и обрадовались.

– Когда я был большим, – обиженно сказал Нильс, – я с ними справлялся лучше всякого гуся. – И он вздохнул. – Я тогда никого не боялся.

– Ты и теперь никого не должен бояться, – сказала Акка. – Но быть настороже должен всегда. Не забывай, что теперь у тебя много новых врагов. Победить их может только тот, кто находчив и осторожен. Будь всегда наготове. В лесу берегись лисицы и куницы. На берегу озера помни о выдре. В ореховой роще избегай кобчика. Ночью прячься от совы, днём не попадайся на глаза орлу и ястребу. Если ты идёшь по густой траве, прислушивайся, не шуршит ли змея. Если с тобой заговорит сорока, не доверяй ей – сорока всегда обманет.

– Ну, тогда мне всё равно пропадать, – сказал Нильс. – Разве уследишь за всеми сразу? От одного спрячешься, а другой тебя как раз и схватит.

– Конечно, одному тебе со всеми не справиться, – сказала Акка. – Но в лесу и в поле живут не только наши враги, у нас есть и друзья. Если в небе покажется орёл – тебя предупредит зяблик; если на дереве прячется куница – тебе скажет белка; о том, что крадётся лиса, пролопочет заяц; о том, что ползёт змея, прострекочет кузнечик.

– Чего ж они все молчали, когда я в муравьиную кучу лез? – недоверчиво проворчал Нильс.

– Ну, надо и самому голову на плечах иметь, – ответила Акка. – А теперь вот что я тебе скажу: мы проживём здесь три дня. Болото тут хорошее, водорослей сколько душе угодно, а путь нам предстоит долгий. Вот я и решила – пусть стая отдохнёт да подкормится. А Мартин тем временем тебя полечит. На рассвете четвёртого дня мы вылетаем.

Акка слегка кивнула головой и неторопливо зашлёпала по болоту.

Это были трудные дни для Мартина. Нужно было и лечить Нильса, и кормить его. Сменив компресс из мокрых листьев и поправив подстилку, Мартин бежал в ближний лесок на поиски орехов.

Два раза он возвращался ни с чем.

– Да ты, наверное, не умеешь искать! – ворчал Нильс. – Надо хорошенько разгребать листья. Орешки всегда на самой земле лежат.

– Я и так уж рою-рою – скоро клюв затуплю. В спешке то на камень наткнёшься, то за корень зацепишься… Тебя-то ведь надолго одного не оставишь!.. А лес не так уж близко. Не успеешь добежать, сразу назад надо.

– А ты зачем пешком бегаешь? Ты бы летал.

– А ведь верно! – обрадовался Мартин. – Как это я сам не догадался! Вот что значит старая привычка!

На третий раз Мартин прилетел совсем скоро, вид у него был очень довольный. Он спустился прямо около Нильса и, не говоря ни слова, во всю ширь разинул клюв. И оттуда один за другим выкатилось шесть ровных, крупных, крепких орехов. Таких красивых орехов Нильс никогда ещё не находил. Те, что он подбирал на земле, всегда были уже подгнившие, почерневшие от сырости.