Позднее оказалось, что и к ним уже приходили из органов, пугали их. Дескать, такая-то, говорит, что у вас карамельки берет – знаете ли ее? Те сразу же от меня открестились на всякий пожарный: не знаем. Потому и разговаривать со мной не хотели.

Пошла я тогда я на прием к главному санитарному врачу: объясните, дескать, в деталях – как ртуть нашли, да где, да при каких обстоятельствах…. Она меня не принимает – дескать, времени нету. И никак к ней на приём не пробиться; а вокруг здания санэпидстанции – сплошь иномарки с предпринимателями нашими; так и вьются вокруг нее, а она среди них, как королева… Вся приемная цветами да коробками с подарками завалена.

Послала я тогда телеграмму самому главному санитарному врачу в Москву: «Ваша Орешкина мужиков охмуряет, а со мной даже встречаться не хочет». Тут уже из ее приемной звонить мне начали: что же вы сразу в Москву? Заходите к нам, поговорим, разберемся! Тут уже я им отвечаю – рада бы, да времени на вас нету. Вот разберусь со своими делами и зайду как-нибудь.

Да только к этому времени ничего уже решать не надо было. Все само собой разрешилось.

Нашлись, слава Богу, свои люди в милиции – они и рассказали, как дело было.

Хотела одна баба мужика своего отравить, чтобы он на тот свет побыстрей попал, а имущество все ей досталось. Она ему в конфеты шприцом ртуть и закачала. Да только, видно, не судьба была ему помирать – он конфету надкусил, глядь – а из нее шарик выглядывает. Он с конфетой той и побежал в милицию. Милиция конфетку в стакан с чаем положила, а ртуть – металл тяжелый; как конфетка растворилась – шарик из неё выпал и по дну стакана катается. Те со стаканчиком в санэпидстанцию: как это вы разрешение на работу таким производителям даете? Ну-ка берите их продукцию на повторный анализ!

Чинуши, ясное дело, за свою задницу боятся. Они образцы продукции у нас взяли и ртуть, конечно же, для удобства властей, нашли. У нас ведь, если начальству надо – хоть черта тебе в игольном ушке найдут. Подняли потом документы этих санитаров – понятное дело, все там белыми нитками шито.

«Кто же так делает?» – стыдила я потом Орешкину в ее кабинете. «Анализ конфеты в стакане с чаем… Да вы сами все свои предписания нарушили, а меня под тюрьму подвести хотели! А вы знаете, почем день простоя на моей фабрике? А вы представляете, что вам будет, если я на вас в суд за убытки да за моральный ущерб подам?»

Орешкина тут же стала под стол сползать: «Ой, мне плохо, ой, у меня давление поднялось…» Плюнула я ей на пол и вышла.

А когда суд закрыл моё дело, с той фабрикой, у которой мы конфеты брали, начались чудеса. Представляешь, сгорела та фабрика. Ох, и пожарище же там был! Здание старое, деревянное… Тушили его с парохода. Да только все равно убыток им большой вышел.

А моё предприятие работает до сих пор».

Свершилось! Вот он, просветленья успех!

Ты мудр, Господь, ты ласкаешь нас всех!

Неважно, достигну Мечты или нет,

Коль вместе в тебе мы все тысячи лет!

И все ж, хоть законы твои я люблю,

От планов своих уже не отступлю

Ты создал меня. Ты Творец – я творец.

Без мыслей моих твой не полон венец.

Мечту воплощу – я не горд, не спесив.

Ведь просто твой мир, коль мы врозь – некрасив.

Я пишу эти строки на втором этаже гостевой виллы, из окон которой открывается вид на ароматные заросли можжевельника. За можжевеловым лесом плещется море, а вдалеке слышатся звонкие детские голоса.

Вилла находится на территории известного на весь русскоязычный мир детского лагеря, в последние годы составившего конкуренцию знаменитому «Артеку».

Неделю назад я позвонил хозяйке лагеря, Ульяне