– Мы пришли сюда, потому что сегодня день рождения моего дедушки, – сказала она. – Ну, был бы. Он умер сто семь дней назад.

– О, – сказал Вундер. – Мне очень жаль.

Фэйт медленно, апатично махнула рукой, обтянутой чёрной перчаткой:

– Ну, не ты ж его убил, так ведь, Вунди?

А затем уставилась на него так пристально, что в итоге он решил, что должен что-нибудь ответить.

– Нет, – сказал он. – Нет, я его не убивал. И меня зовут Вундер, не Вунди. Никто меня так не зовёт.

Фэйт, похоже, его даже не слышала.

– Это похороны? Мисс Шунем рассказала всем на биологии про твою сестру. Ты знал, что мы вместе ходим на биологию? А почему остальных нет? Это священник? – теперь она махнула обтянутой чёрной перчаткой рукой вперёд. – У нас в церкви нет священника, только пастор. Ну, на самом деле это церковь моей мамы. Я иногда хожу туда, и дедушка иногда ходил, но он был открыт и другим идеям, как и я. Меня интересует всё паранормальное: призраки, вампиры, банши[6] и так далее.

Поток вопросов и информации был высказан сонным, монотонным голосом, и в конце этой тирады Вундер обнаружил, что стоит с открытым ртом, но совершенно не знает, что сказать.

Поэтому он решил не говорить ничего. Он закрыл рот и пожал плечами.

Фэйт тоже пожала плечами.

– М-да, ваш священник очень странный, – сказала она.

– Это не священник, – сказал Вундер. – Это служитель утешения.

– Утешения? Серьёзно? – Её глаза, похожие на глаза енота, устремились на служителя, который, шаркая ногами, шёл рядом с папой Вундера и кричал: «Но как же скорбящие, знаете ли? Совершенно необычно. Зачем вообще было устраивать похороны?»

– Интересно, – сказала она, – человек, который его нанял, вообще знает, что означает это слово?

Вундер чуть не улыбнулся, но вовремя спохватился. Он не хотел улыбаться на кладбище в день похорон сестры и не хотел поддерживать разговор с Фэйт.

– Мы слышали его от самой дедушкиной могилы, – сказала она. – Он очень шумный. Но мне понравился этот стих: «Сейчас я расскажу вам о чуде!»

Последнюю фразу Фэйт выкрикнула. Папа Вундера и служитель резко остановились. Они обернулись и уставились на девочку. И Вундер тоже на неё уставился. Фэйт уставилась на них в ответ с совершенно невозмутимым видом.

Она дождалась, пока папа Вундера и служитель снова зашагают вперёд, а затем продолжила:

– Это было очень драматично, как будто заклинание или заговор. Почти сверхъестественно. Я очень чувствительна ко всему сверхъестественному. Уверена, что и ты тоже.

Вундер не ответил.

– С таким-то именем, Вунди, – сказала Фэйт, – у тебя нет иного выбора, кроме как верить в знаки и чудеса.

– Ну, это не так, – сказал Вундер. – То есть раньше я во всё это верил. Но больше не верю. И меня зовут Вундер, а не Вунди.

Фэйт перестала волочить кроссовками по земле и встала как вкопанная. Вундер тоже остановился и наблюдал за тем, как она вытаскивает заколку из плаща и закалывает назад свою чёлку. Теперь ничто не мешало ей смотреть на него изучающе.

– А ты изменился, не так ли? – сказала она. – На собрании ты был такой… – Её лицо застыло в широченной безумной улыбке, и она выбросила кулак в воздух, – …живчик! – Улыбка исчезла с её лица. Кулак медленно опустился вниз. – Но ты больше не живчик.

Вундер не ответил. Он вернулся на тенистую тропу. Он знал, что Фэйт права. Раньше он мог заговорить с кем угодно, особенно если дело касалось чудес. Но теперь у него было такое чувство, что какие-то фрагменты его души стёрли, замазали чёрной краской, как будто внутри у него была шахматная доска. Он не мог подобрать слова. И даже не хотел их подбирать.

– Не отставайте, молодой человек! – крикнул ему служитель утешения. Его белая мантия казалась серой.