– Я вовсе не…

– Плоть слаба, mon chéri. Давай присядем, проклятое бедро пылает, будто я стою одной ногой в Аду.

Мы вошли в Грин-парк и быстро нашли пустую скамью. Я усадил Теодора, достал из его портфеля пачку сигарет и протянул ему. Мой друг одарил меня широкой улыбкой.

– Какая забота. – Он прикурил и выдохнул дым. – Эта привычка убьёт меня однажды.

– Все мы умрём, кто-то раньше, кто-то позже. – Я пожал плечами.

– Чем безразличнее ты относишься к жизни, тем сильнее держишься за неё, оказавшись перед уродливым ликом неминуемой смерти. – Теодор откинулся на деревянную спинку.

– Ты поумнел пока я отсутствовал.

– Я ужасно скучал по тебе и топил свои печали в книгах, – сообщил он. – Не хочешь приехать в наш загородный дом? Мы проведём там всё лето.

– Через три дня я уезжаю.

– Снова? – Удивился Теодор. – Не слишком ли ты востребован для букиниста?

– Если я начну меньше зарабатывать, твой отец сочтёт меня неподобающей компанией и запретит нам общаться, – отшутился я.

– Отцу ты нравишься. После вашей первой встречи он сказал, что ты выглядишь как благонадёжный юноша.

– Польщён. Слышать такое из уст виконта – великая честь.

– Я говорю тебе об этом постоянно, и ты ни разу не сказал, что это честь для тебя!

– Потому что ты не настоящий виконт, так, виконтик.

– А ты – лордёныш.

– Мы стоим друг друга, Теодор.

Какое-то время мы молчали, наслаждаясь свободным днём и друг другом. Я исподволь рассматривал товарища и мучительно жалел, что не могу поделиться с ним своей тайной.

Одиночество мучительно, а особенно остро оно ощущается в компании людей, от которых ты вынужден что-то скрывать.

Теодор младше меня на полтора года, но ему нравится делать вид, будто он мой старший брат и опекун. В начале наших отношений его забота казалась мне насмешкой, но потом я понял, что он такой от природы и в его покровительстве нет ничего унизительного.

Нас познакомил Вильям. То был январь, мороз загнал нас в средней руки паб, в котором подавали славный эль. Мы пили, болтали и строили планы на будущее, когда пришёл Теодор. И, как только я увидел его золотистые глаза, моё сердце растаяло.

Взгляд, которым он одарил меня, был похож на материнские объятия. Я сам не понял, как расплылся в глупой улыбке, как придвинулся к нему, инстинктивно пытаясь согреть. Тогда Теодор обнял меня за плечи и расхохотался, поражённый моим участием, а я всего лишь пытался прикоснуться к свету, который он источал.

Мне до сих пор тяжело врать ему, когда я уезжаю. Мне кажется, что Тео видит меня насквозь, но молчит, потому что слишком хорошо воспитан.

Несколько раз я порывался рассказать ему правду, хотя бы часть правды, но меня останавливал страх перед Карателями Ордена. Я дорожу своей жизнью, а мысль о том, что из-за меня пострадает Теодор, и вовсе невыносима.

– И надолго ты уезжаешь? – Спросил Теодор.

– На этот раз, возможно, надолго, – кивнул я.

– Порой мне кажется, что ты работаешь под прикрытием.

Он улыбается, а я вцепился в скамью так, что побелели пальцы.

– Так и есть, – нарочито беспечно ответил я, – у меня секретное задание от гильдии Вольных Каменщиков4, только ш-ш-ш, никто не должен об этом знать.

– Я могила, ты же знаешь. А если серьёзно, куда ты отправишься на этот раз?

– В Словакию, – выпалил я и тут же пожалел об этом.

– Ого! – Присвистнул Теодор. – И ради чего ты едешь в такую даль? Тебе достойно заплатят?

– Да, матушка.

– Иди ты к чёрту, Арчи Аддамс. – Он пихнул меня в плечо. – Я просто пытаюсь убедиться, что мой младший товарищ не попадёт в передрягу и не останется голодным.

– Пока ты рядом я не пропаду.

– Наконец-то ты это понял! – Он обнял меня за плечи. – Сама судьба свела нас, не находишь? Ты мой лучший друг, Арчи, и я люблю тебя всем своим сердцем. Поэтому надеюсь, что как только ты вернёшься я увижу тебя на пороге нашего летнего дома. Там чудесно – поля и леса до самого горизонта, озеро, утки, на которых я не позволяю охотиться отцу…