Андрей Ковригин Чтобы помнили читать онлайн страница 4

В том числе «…старшего врача 330-го полка военврача 3-го ранга Аграчева Бориса Исааковича – по знакам воинского различия и личным вещам. В кармане у него лежала записка: «Оленька, прощай, больше мы с тобой никогда не увидимся». Через ветеранов полка удалось выяснить, что послание адресовывалось санинструктору 330-го стрелкового полка О. И. Будниковой.


Борис Исаакович Аграчев. Фото из книги «Плацдарм: Невский пятачок. 1941–1943», СПб.: ГАЛАРТ, 2018

Ольга Будникова родилась в 1922 году, была дочерью военного генерала Ивана Будникова. В блокадном городе прошла курсы военных медсестер и, когда ее отец погиб в Ленинграде от взрыва снаряда, устремилась на фронт.


Война войной, но она не могла отменить любви. Так случилось с 19-летней Ольгой и 28-летним Борисом. Накануне ледохода, в числе других женщин-медработников, ее эвакуировали на правый берег. Прощаясь, Ольга подарила ему трофейный карманный пистолет «Шмайсер». Борис пошутил: для настоящего боя подарок не годится, но хорош, чтобы застрелиться. Так оно и случилось – в височной кости с правой стороны черепа зияло отверстие от пули, а рядом лежал маленький «Шмайсер». Боевой путь Ольги, добровольцем ушедшей на фронт через две недели после начала войны, отмечен 17 правительственными наградами, одним тяжелым и тремя легкими ранениями. Победу встретила в Кенингсберге и вернулась домой – в Ленинград. Верность первой любви сохранила до конца своих дней. Ольга Ивановна Будникова скончалась в 2001 году…»[3]

Баллада о Ленинграде

Памяти Ковригина Михаила Петровича, младшего лейтенанта, командира взвода 3-го стрелкового полка 291-й стрелковой дивизии.


Пульсирует жизнь, и звезды над городом,
Шоссе переполнено, вечер настал.
Несутся машины, торопятся, холодно,
А воздух тяжелый, он за день устал.
День кончен, но мысли гнетут, накрывают,
Особенно в мае, щемящей волной.
Мой город задумчив, меня приглашает
В блокадную зиму, на встречу с войной.
Я сяду на кухне и выключу радио,
И медленно время меня усыпит,
Глазами отца увижу я зарево,
Застывший трамвай на рельсах стоит.
Я вышел во двор, пуста Моховая,
В рассветной тиши мне слышны шаги.
Вдали у моста ополченцы шагают,
А мне за Литейный, в больницу дойти.
Я в госпиталь взят, пока что в запасе,
Свое отслужил еще до войны.
Пускай инженер, по хозяйственной части,
Работы хватает до зимней поры.
Зима, холода, ленинградское марево,
Застыли каналы, дороги, дома,
И гулко за городом охает, намертво
Людей пришибает взрывная волна.
Набрать бы воды и добраться до дома,
Качаясь, иду, сквозь снег и пургу,
А ты меня ждешь и смотришь с балкона,
Как я под бомбежкой тихонько бреду.
А мать в окружении, страшно, нет писем,
И мысли терзают: что делать, как быть?
В июне ты с дочкой дорогами рысьими
От немцев прорвалась, чтоб в городе жить.
Зима убивает, блокада крепчала,
И ты потеряла мать быстро свою,
Она на полу, под кроватью лежала
И жизнь картой хлебной спасала твою.
Потом на салазках, сквозь ветер и вьюгу,
На Охту, на кладбище вез я ее.
А мы обещали с надеждой друг другу,
Что выживем, сдюжим свое бытие.
Но мне до весны дотянуть не придется,
И смерть мне в затылок стала дышать,
Уйду я на фронт, лучше пуля, чем просто
От голода здесь, зимой, умирать.
Я стал лейтенантом, окончил училище,
Полгода военных в него проходил,
А после в артполк, в окопы, в чистилище,
На Финский залив, в Сестрорецк угодил.
Всю зиму должны подготовку отстреливать,
С переднего края немцы видны,
Вот градус настрою, точнее примеривать,
Снаряд бронебойный запрячу в стволы.
Пороги Невы мы держали уверенно,
На левом – противник, на правом – свои,
А ночью в землянке я думал намеренно,