– Сними кроссовки, – скомандовала Люба, и Билл снял их дрожащими руками. Носки его пахли не потом, как ожидала Люба, а сладким дезодорантом. Член всё ещё не был готов к трудам праведным, но его чёрный цвет завораживал Любовь и распалял. Она поглотила знакомую форму и стала её обрабатывать. И здесь запах был не мужским, а фруктово-ягодным. Она уже привыкла к благообразности запахов в Америке: «Если резко запахло клубникой, значит – поблизости туалет», – научилась узнавать она. Любовь, конечно, не жаждала российской нечистоплотности или грязи, но мужского запаха ей определённо хотелось. А член всё не твердел и не рос.

«Чуждый чарам чёрный член…», – продекламировала про себя Любовь. Билл лежал и глубоко дышал, держась руками за её голову. Усилия Любы привели к неизбежному извержению семени из по-прежнему мягкого хуя. Люба от удивления раскрыла рот, и семя вылилось на живот Билла.

И такого с ней ещё не бывало! Билл смущённо сел на кровати, вытер живот простынёй и молча стал натягивать трусы. Люба не стала его останавливать. Билл подошёл к дверям и промямлил: «Спасибо, мэм. До свиданья». Это была его первая белая женщина.

Тут Любу действительно охватила паника. Что же это за мужики в Америке?

Любовь вспомнила, как она устраивала себе частые командировки. Ехала она всегда в двухместном купе. С каким трепетом и предвосхищением она ждала появления попутчика. Им, как правило, оказывался мужчина, и часто весьма интересный. И если ей не везло в одну сторону, то уж обязательно везло в обратную.

Другим любимым ею способом обретать любовников было ловить такси на улице, а ещё лучше частную машину. Если она видела в ней привлекательного шофёра, она садилась и давала свой адрес. Когда они подъезжали к её дому, она предлагала шофёру ебаться. Каждый, кому это предлагалось, радостно следовал за ней в её роскошную квартиру и уходил не раньше времени, а лишь когда Любовь указывала на дверь. Однажды вечером её прихватили прямо на улице двое парней, затащили в парадняк и стали угрожать ножом, чтобы она побыстрее обнажилась.

– Пойдёмте ко мне домой, я вам дам так сладко, а что здесь на батарее корячиться?

– Обманешь! – не поверили своему счастью насильники.

И, решив, кто куда, использовали её одновременно с двух сторон, поставив на колени. Любови было жалко новых колготок, которые она надела первый раз и которые сразу разодрались на коленях.

«Мужчина встаёт на колени в мольбе, а женщина в готовности эту мольбу исполнить», – так она думала, удовлетворяя их и всё-таки испытывая некоторое удовольствие, несмотря на страх. Когда они кончили и оставили её одну, Люба вышла из парадного, только теперь ощутив стоявший там запах мочи. Она словила такси и заспешила домой отмываться. Ей было противно прежде всего потому, что парни ей не поверили и не захотели устроиться не спеша, по-человечески. Но даже об этом приключении она теперь вспоминала с трепетом.

– Если б ты знал, какие мужики в России грязные. Я их как к себе приведу, прежде всего под душ, – делилась воспоминаниями Любовь с Владом, её первым любовником-соотечественником, который вполне американизировался, по меньшей мере в своих запахах.

Влад жил в Америке уже более десяти лет. Американки обрыдли ему своей феминистичностью, закомплексованностью и обыкновенной глупостью. Кроме того, ему хотелось в постели болтать с женщиной по-русски. Посему он через знакомых узнавал о приезде очередной гостьи или эмигрантки и знакомился с ней. Его американский опыт, скромные деньги, представлявшиеся огромными для наивных россиянок, машина, казавшаяся им роскошной, производили неизгладимое впечатление на вновь прибывших. Влад продавал машины, был в этом весьма успешен, а потому магазин ежегодно предоставлял ему в пользование новую модель. Влад был мягок в обхождении и многозначителен в разговорах. Он любил производить впечатление богача и человека, вхожего в бог весть какие высшие общества. Это ему легко удавалось только с ошалелыми от первых американских впечатлений россиянками. Он мог показать свою чековую книжку, от которой женщина просто отпадала, хотя бы потому, что раньше никогда не видела чековой книжки. Но на этом Влад не останавливался и указывал: