Ответ пришёл сам собой: от амарда. Дело в том, что амарды в чём-то схожи с демонами, хотя мои учителя бы назначили мне по двадцать палок каждый, если бы я при них такое ляпнула. Сходство невелико, по сути только в одном: амарды неспособны преодолевать барьеры, поставленные людьми, если их не пригласили. Таким барьером может быть всё что угодно — дом, забор, махарьятский защитный купол или просто прочерченная на земле линия. Главное, чтобы человек создавал это с мыслью о разграничении внешнего и внутреннего. И вовсе неважно, насколько умело или прочно такой барьер создан — амард не сможет его перешагнуть, только паршивый барьер надо часто подновлять.

Так вот, уж не в том ли был смысл действий Вачиравита, чтобы удержать амарда запертым в его собственном доме? И — если припомнить криво поставленный барьер внизу, символы якорей там были начертаны со стороны резиденции. А ведь если некто ставил себе задачей оградить амарда от людей, символы надо было бы чертить со стороны вершины горы, чтобы человек из резиденции не смог до них дотянуться сквозь барьер!

Но зачем же Вачиравиту замуровывать собственного амарда в его доме?

Какая-то смутная мысль начала формироваться на задворках моего сознания, но тут Вачиравит завернул за ступу, и я, более не раздумывая, рванула ко входу. Пролезть между слабо натянутыми нитями махары мне ничего не стоило: раздвинула, как пряди волос, и скользнула внутрь. Кажется, несколько нитей порвались от одного только моего касания, настолько они были хлипкие. Они меня не волновали. Я ожидала, что, зайдя в ступу, тут же окажусь лицом к лицу с разгневанным амардом, которого собственный выпестованный клан замуровал на горе, и приготовилась уворачиваться от молний, огненного дыхания и чем там ещё здешний хозяин мог в меня запулить.

Но ничего подобного там не оказалось.

Круглое помещение внутри ступы было весьма аскетично обставлено: грубая каменная плита у стены, рядом с ней две колоды, отполированные скорее одеждами некогда сидевшего на них хозяина, чем инструментом мастера. Прямо за плитой на земле расстелена циновка, а на ней несколько слоёв мешковины, вероятно, выполнявших роль постели. С другой стороны от входа стояла пара корзин с посудой и какой-то ветошью. На всём, кроме колод, лежал толстенный слой пыли.

Единственным новым предметом в комнате было... Я даже сначала не поняла, что это такое. Глыба кварца? Каменный сундук? Нечто размером с кровать и сделанное из прозрачного, но мутноватого камня, громоздилось в центре ступы и едва-едва посвечивало сиреневато-розовым. Я подошла поближе и осторожно склонилась над прямоугольным камнем, стараясь его не коснуться. Мало ли, вдруг эта штука жжётся или ещё чт...

— Что?! — выкрикнула я вслух, не веря своим глазам.

Розоватая каменная глыба оказалась саркофагом. Таким полупрозрачным кварцевым саркофагом, внутри которого свободно размещалась небольшая человекоподобная фигура. Фигура Ари Чалиты.

Моя амардавика лежала в этом каменном гробу с закрытыми глазами, и даже сквозь мутноватый кварц я не могла не узнать её черты, насколько крепко они въелись мне в память. Её круглое добродушное лицо, её бледно-розовые, как предзакатное небо, волосы, заплетённые во множество косичек и перевитые засохшими цветами и просто травинками. Её смешное бесформенное одеяние из лоскутов всех тканей, что ей когда-то приглянулись, её деревянные и золотые браслеты на руках и ногах, её закрученные, петляющие узоры...

Узоры, которые светились слабым сиреневато-розовым светом. Светились. Но никакая сила не способна заставить светиться узоры мертвеца, даже амарда. Да что там узоры — насколько я помню, погибающий амард развеивается, как разорванная иллюзия, а не...