– Женатые и замужние могут уйти, – произнес Верховный жрец.

К нам подошел Бран и помог маме подняться на ноги, а другой мужчина подвез ее кресло. Они подняли и усадили ее. А я ждала еще менее приятной части храмовой церемонии, чем преклонение колен перед богиней, веру в которую я теряла.

Такая жизнь просто не могла быть единственным, что для нас предназначалось в мире. В этом не было никакого смысла.

Когда женатые мужчины и замужние женщины ушли, по залу раздались звуки шагов. Между рядами незамужних женщин вышагивали одинокие мужчины.

– Приданое мисс Ид в этом году станет больше после сделки ее отца с лордом Копстейджем? – спросил один.

– Да, – радостно объявил жрец, – ее приданое удвоилось по сравнению с прошлым годом.

Я сидела неподвижно, надеясь, что меня не заметят. Грязь и сажа на моей старой, покрытой пятнами одежде отталкивали большинство мужчин, и я надеялась, что именно так все и продолжится. Женитьбой на крестьянке мог заинтересоваться только другой крестьянин. А с приближением зимы никто не имел роскоши позволить себе прокормить еще один рот.

– А что у мисс Барлоу? – спросил другой мужчина, подойдя ко мне и положив руку мне на плечо.

Его пальцы играли с концом моей спутанной косы, стянули ленту, распустив мне волосы, которые рассыпались по плечам. Я замерла, нижняя губа дернулась. Изо всех сил я старалась сохранить самообладание и оставаться неподвижной.

Ведь происходило то самое, чего я должна была желать всей душой.

– У нее по-прежнему нет приданого, – сказал жрец, и в его голосе прозвучала некая нотка напряженности и сдержанности. – Вряд ли это изменится, учитывая ее положение, – добавил он, имея в виду, что у меня нет отца и что мы давно потратили скудную компенсацию, которую нам дали за его убийство во имя безопасности Мистфела.

– Я наводил справки о ее положении в прошлом году, но предложения не сделал. Приданое для меня не имеет большого значения, а она так красиво стоит на коленях, что, думаю, мне хотелось бы видеть, как она так стоит в другом месте, – со смешком сказал мужчина.

Я прикусила щеку зубами так сильно, что на языке появился медный привкус крови.

– Боюсь, у Отца появились планы насчет мисс Барлоу, – откликнулся Верховный жрец, и я перестала дышать.

Я взглянула на Верховного жреца в передней части зала и заметила выражение замешательства, написанное на лице лорда Байрона, когда он переключил свое внимание на человека в мантии рядом с ним.

И тут же, получив удар тростью по затылку, упала вперед. Но я успела собраться и просто скользнула щекой по каменному полу, а не впечаталась в него лицом с размаху. Спина пульсировала от боли, расползавшейся вниз от шеи, но я продолжила лежать ниц, зажмурив глаза в ожидании следующего удара, которого, впрочем, так и не последовало.

– Хватит, Бернис. Думаю, мисс Барлоу вспомнила о манерах, да, моя дорогая? – спросил лорд Байрон мерзким голосом, слизью расползшимся между нами.

– Да, милорд, – пробормотала я, повернула голову в сторону и кивнула, царапая щеку о камень.

Бернис взглянула на меня – в ее глазах пылала ненависть. Она считала меня неблагодарной свиньей, не заслуживающей доброты лорда Байрона. Она считала, что я не заслуживаю ни его лапающих рук, ни помощи после ударов ее тростью. Не заслуживаю ни его внимания, ни уроков, которые он давал мне из жалости к потере отца и матери-калеке, не способной должным образом заботиться обо мне.

А я бы отдала все – в мгновение ока, – чтобы никогда не знать, что чувствуют его руки, когда ощупывают рубцы, оставленные ее тростью на моей коже. Так что, возможно, я и в самом деле была неблагодарной.