Живу сейчас? Не записали б в трутни…»

Вокруг на фото старые актёры

С улыбкой смотрят и, быть может, с грустью…

И приступ с сердцем, может быть, отпустит,

А может быть опять придут дублёры…

Взгляд в зеркало… Уже парик прилажен,

Напудрен нос и убран грим подальше —

«Дай Бог сегодня обойтись без фальши…»

Спектакль этот для тебя так важен!

Жизнь вся прошла на театральной сцене,

И было всякое и ты давно «Заслужен»,

А голос твой немножечко простужен,

Но свеж и прост, и не готов к измене.

Ты отдал всё, что было, Мельпомене,

И, в мастерстве с годами возрастая,

Ты потихоньку с каждой ролью таял,

Но до сих пор ты не готов к измене!

А вечером, когда сольются тени,

Вернёшься в холостяцкую «берлогу»,

Уставшие под плед уложишь ноги,

И новый текст уложишь на колени…

Моему старому другу, актёру, отдавшему этой профессии всю свою жизнь,

Василию Васину посвящаю!

Старый кирпич, повидавший виды,

Столько прожил, что нам и не снилось,

Ни на кого не оставил обиды.

Быть ему в храме когда-то случилось.

Лёг на фундамент, сработанный ловко,

Из глыб огромных, без всяких осколков.

Так и лежал, слушая Гимны,

Служкам Господним тихо внимая,

Рядом собратья лежали мирно,

С июня до августа и дальше до мая.

Год за годом, лежали веками,

Крепко вцепившись в друг друга руками.

Только пришли времена лихие,

Долго ли, мирно храмы стояли,

Сотнями люди явились плохие,

Храмы Господни с землёй сровняли…

К стенам храмов монахи встали,

Люди со звёздами их расстреляли.

Старый кирпич кровь впитал монахов,

Сам пострадал от дождя из стали,

Лёг у фундамента и без страха

Братья его все вокруг упали.

Люди сложили кирпич на телеги,

Кто-то осколки собрал – обереги…

Печь сложили из этих «братьев»,

Хлеб в печи выпекают люди,

Вот бы опять вместе всех собрать их,

Храмы сработать. Мы не забудем

Чьей кирпичи пропитаны кровью,

А если забудем, Господь напомнит!

Давно трещат дрова в камине,

Теплом наполнен старый дом,

А грусти нету и в помине,

И ждёт меня бокал с вином.

С вином, как дом, таким же старым,

(В нём с лёгкой горечью «букет»,

Из Хайфы друг прислал. Не даром

Живёт он там десяток лет,

Живёт в Израиле, но всё же

Не смог никак забыть Союз.

И часто сон его тревожит,

Что он, кудрявый карапуз

На пруд бежит с таким же другом,

Облуплен у обоих нос,

Их нет счастливее в округе…

И сам собой встаёт вопрос :

Зачем страну «пустили с горки»,

Зачем пустили под откос,

Кому, как в старой поговорке,

Мешал наш крепкий «паровоз»?

Мешал! Да и сейчас не мало,

Кто нас готов без масла съесть,

И меньше их, увы, не стало,

Но НАМ СТРАНУ БЕРЕЧЬ И ЧЕСТЬ!

Искал со старым другом встречи,

Звонил ему, не раз писал,

Всё думал, что ему отвечу,

Как спросит: «Старый аксакал,

Ты что же бороду седую,

Как лунь угрюмый отрастил?»,

А я сижу и в ус не дую —

«А помнишь, сам кудрявый был?»

Но встречи нашей не случилось,

Да, «не имела места быть…»

Сказал: «Прости, так получилось,

Пришлось мне многое забыть…»

А я на друга не в обиде,

Увы, приходят времена,

Когда и дружбу режут в МИДе,

Когда не скажешь всё сполна…

Но не забыл меня он всё же

И выслал старого вина,

Намёк, что дружба-то дороже,

Пусть даже внешне не видна…

Мой старый друг, насельник Хайфы,

Я поднял за тебя бокал!

Пусть одному «и не по кайфу»,

Ты снова мне поближе стал…

Перепечатаны начисто новые строки,

Чувство осталось, но там, в лабиринтах души…

Мы, извлекая из жизни былые уроки,

Все же меняем рубли на гроши, на гроши.,

Пляшут на стенах и мечутся прошлого тени,

Кажутся нам нереальными прошлые дни,

Мы их в красивые снова одежды оденем,

Вспомним слова прежде срока ушедшей родни…

Что нам до них, если даже с собою не сладим,

Если в себе разобраться мешает пустяк,