Затем еще одна ладонь, – сильная и жесткая ладонь отца – вцепилась ей в руку и рывком поставила на ноги.

– Это еще что такое? – проревел он. – Что это пришло тебе в голову?

Бланш с изумлением посмотрела на его раскрасневшееся, злое лицо и вдруг почувствовала сильнейший позыв к рвоте. В тот же миг она увидела Джейн – сестра, уперев руки в боки, тяжело дыша и пылая праведным негодованием, стояла рядом.

– Что это ты вообразила себе, несчастная толстуха? Кто вбил тебе в голову, что ты можешь танцевать?

Отец быстро увел ее с крыльца.

– А теперь, мисс, вон отсюда и не возвращайтесь, пока не научитесь себя вести. И оставь бедняжку Джейн в покое.

Бланш побрела по песку и завернула за угол дома, исчезнув из поля зрения все еще хихикающих зевак. Тут она нашла себе убежище под ступенями лестницы, ведущей к черному ходу, и, съежившись, расплакалась.

Мать нашла ее почти через два часа, взяла за руку и повела, в сгущающихся сумерках, по берегу. Через какое-то время, когда коттедж исчез из вида, они остановились. Мать присела на застрявший в песке валун и привлекла ее к себе.

– Не обращая внимания, родная, – заговорила она. – Постарайся забыть. Папа не хотел тебя обидеть, право, совсем не хотел. Просто он вынужден уделять Джейн больше внимания, чем тебе, – да даже и мне. Это все из-за ее работы. Мы, вся семья, многим обязаны Джейн, ты же знаешь. Если бы не она, у тебя не было бы всех этих славных, красивых платьев. И мы бы не могли на лето приезжать сюда, на океан. Нам многого пришлось бы лишиться. Джени очень много работает, и все ради нас, в том числе и ради тебя, дорогая. – Мать мягко, кончиками пальцев приподняла ее подбородок и на мгновение заглянула глубоко в глаза. – Тебе повезло, родная, сейчас ты даже сама не представляешь, насколько тебе повезло. Но в один прекрасный день поймешь. И тогда постарайся быть добрее к Джейн и своему папе – добрее, чем они сейчас к тебе. Понимаешь, о чем я?

Нельзя сказать, что Бланш вполне поняла мать, но, чтобы сделать ей приятное, согласно кивнула.

– Ну да, – пробормотала она, – вроде как… да.

– Хорошо, дорогая моя, я очень на это надеюсь.

За долгие годы, что прошли с тех пор, Бланш впервые вспомнила эту прогулку с матерью и сейчас все старалась понять, отчего она так четко нарисовалась в сознании. Прокручивая события далекого прошлого, Бланш вспомнила даже, что на матери в тот день была бледно-голубая вуаль с тонким узором цвета слоновой кости. Покачав головой с печальным удивлением, Бланш стряхнула с себя наваждение, посмотрела в сторону двери и чутко прислушалась, но никаких звуков, свидетельствующих о том, что Джейн все еще наверху, до не нее донеслось.

Вернувшись к окну, она снова с трудом приподнялась в кресле. На сей раз, резко рванувшись вперед, ухватилась за карниз и стала выпрямляться, пока не достигла почти вертикального положения. Но ее ждало разочарование: в саду по-прежнему никого не было.

Ей стало немного тревожно – неужели что-то случилось? А вдруг миссис Бейтс приболела ночью и не выходит? Или ушла по какому-то срочному делу? Ведь может стать слишком поздно…

Но тут ее взгляд неожиданно метнулся к дальнему углу сада: одна из дверей распахнулась, и, словно бы специально для того, чтобы показать Бланш всю беспочвенность ее предположений, на пороге появилась миссис Бейтс и неторопливо двинулась к клумбе. Одетая, как всегда, в рабочий комбинезон и соломенную шляпу, она с видимым удовлетворением обежала взглядом сад и, подойдя к крану, пустила воду. Бланш, еще крепче ухватившись за карниз, живо нащупала в кармане записку.