Бланш порывисто потянулась к ночнику и включила его, уговаривая себе быть спокойной и собранной. Внутренне содрогаясь, она следила за тем, как в комнату проникает пучок света, и ей казалось, что он тянется к столу, на котором стоял жуткий поднос.

Бланш гадала, как поведет себя Джейн, что скажет или сделает. Взяв с колен книгу, она плотно прижала ее локтем к ручке каталки и, когда сестра вошла в комнату, уткнулась взглядом в страницу. Но даже при этом вновь почувствовала, как ее охватывает неудержимая паника. В попытке избавиться от нее, Джейн повторяла себе, что нельзя впадать в истерику, ведь ей действительно нечего бояться. Но ее пальцы невольно еще сильнее вцепились в книжный переплет, словно бы готовя ее к отражению атаки – словом или действием, – которая должна была воспоследовать со стороны Джейн.

Джейн же, между тем, не выказывала ни малейшей склонности к общению. Держа в руках новый поднос – на сей раз с ужином для Бланш, – она направилась к столу и поставила его рядом с первым.

В уголках глаз Бланш плеснулся ужас. Не говоря ни слова и даже не глядя на нее, Джейн взяла страшный обеденный поднос и вышла из комнаты. Лишь дождавшись, когда шаги ее утихнут на лестнице, Бланш выпустила книгу из дрожащих рук, и та скользнула ей на колени.

Прикрытый белой салфеткой поднос мерцал в сумраке комнаты и, казалось, увеличивался на глазах до невероятных размеров. Бланш зажмурилась, чтобы избавиться от наваждения, но поднос никуда не исчез из темных глубин сознания. Она напряглась и принюхалась. Чем это пахнет? Горячей едой? Жареным мясом? Она открыла глаза и снова потянула носом. На сей раз Джейн принесла ей нормальную еду. Бланш неуверенно подалась вперед, но тут же резко остановилась: запах усилился, проник глубоко в ноздри и превратился в зловоние смерти и разлагающейся плоти. Она наклонилась и обхватила голову руками, чувствуя, что ее вот-вот стошнит.

И тут до нее начало медленно доходить, отчего Джейн так себя ведет по отношению к ней. Она попросту хочет ее убить, уморить голодом! Она хочет породить у Бланш такой страх перед тем, что может оказаться на подносе, что та даже приподнять салфетку не отважится. У Бланш больше не оставалось никаких сомнений – этот дьявольский замысел вполне в духе Джейн. Через какое-то время она, как и прежде, будет приносить обыкновенную еду, уверенная в том, что сестра к ней все равно не притронется, даже к столу не приблизится. А когда она умрет от голода посреди всего этого изобилия, кому придет в голову обвинить в этом Джейн?

Бланш снова перевела взгляд на поднос. Нет, нет, она не ошибается в своих предположениях, все так и есть. У них с сестрой начинается жуткая, смертельная игра в угадайку. В каждый очередной раз на подносе может оказаться или какой-нибудь кошмар, вроде дохлой птички, или вполне обыкновенная и даже вкусная еда. И на долю Бланш остается лишь гадать, что это будет. Не сводя глаз со стола, она положила ладонь на ручку кресла и медленно двинулась вперед. По крайней мере, теперь она знает, что может ее ожидать. Это облегчает положение.

В метре от стола Бланш остановилась, немного наклонилась вперед и принялась вглядываться в белую салфетку, стараясь угадать, что под ней. С одним заметно возвышающимся предметом все ясно: это наверняка стеклянный графин, но что там еще – совершенно непонятно. Запах усилился, но Бланш все никак не могла определить его природу – то ли это жареное мясо, то ли гниющая плоть.

Заставив себя подъехать к столу вплотную, она наклонилась и протянула руку. И тут же порывисто отдернула ее – ей показалось, что в белых складках салфетки что-то едва заметно шевелится. Это всего лишь игра света, уверяла она себя. Тень ее собственной руки. Но в воображении уже рисовались новые кошмары, нечто еще более страшное, нежели птичий трупик. Воображение подсказывало, что на подносе находится что-то живое – крыса, мечущаяся, пытающаяся вырваться из ловушки крыса! Вновь взявшись за ручку кресла, Бланш направилась назад, в тень. На мгновение она затаила дыхание и вгляделась в поднос, ловя новые движения. Но ничего не заметила.