Бош ответил, что не собирается делать этого самостоятельно. Он обратился за помощью в компанию Круппа, отливавшую легендарные пушки и полевые артиллерийские орудия. Заинтригованные поставленной задачей инженеры компании вскоре создали эквивалент «Большой Берты» для химической промышленности – несколько стальных емкостей высотой по 2,5 м с толщиной стенок 2,5 см. Для повышения прочности Бош укрепил эти емкости в бетоне. Как оказалось, это было весьма предусмотрительно, поскольку первая емкость взорвалась уже на третий день испытаний. Однако, как заметил один историк, «нельзя было останавливать работу из-за мелкой шрапнели». Сотрудники Боша придали емкостям дополнительную прочность с помощью химического покрытия, защищавшего их от коррозии под действием горячих газов, а затем придумали новые клапаны, насосы и пломбы, способные выдерживать сверхвысокое давление.

Кроме внедрения новых технологических приемов, Бош также помогал внедрять и новые методы научного поиска. Традиционная наука всегда существовала за счет отдельных специалистов или небольших исследовательских групп, в которых каждый участник вносил конкретный вклад в общее дело. Бош применил конвейерный метод, параллельно решая десятки мелких задач, как будет сделано через 30 лет в рамках Манхэттенского проекта. Опять-таки, как и при реализации Манхэттенского проекта, он удивительно быстро получил результаты – и в таком масштабе, который большинству ученых казался попросту невозможным. Всего через несколько лет после получения Габером первых капель аммиака[16]BAFS построила вблизи города Оппау один из крупнейших в мире химических заводов. По территории завода проходило несколько километров труб и проводов, а установки для получения сжиженных газов были размером с небольшой дом. Один железнодорожный узел обеспечивал завод сырьем, а через другой осуществлялась транспортировка 10 000 рабочих. Но самым удивительным было то, что завод работал и производил аммиак практически с той же скоростью, которую предсказывал Бош. За несколько лет объем выпуска аммиака увеличился вдвое, потом еще вдвое. А доходы росли еще быстрее.

Несмотря на несомненный успех, в середине 1910-х гг. Бош счел необходимым дополнительно расширить производство и подтолкнул BASF к строительству нового, более крупного и необычного завода, на сей раз вблизи города Лойна. Еще больше стальных чанов, еще больше рабочих, еще больше километров труб и проводов и еще больше доходов. К 1920 г. завод в Лойне протянулся на 3 км в длину и 1,5 км в ширину: «машина размером с город», как назвал его один историк.

Строительство заводов в Оппау и Лойне открыло современную эру производства минеральных удобрений, которая не закончилась до сих пор. Даже сегодня, столетие спустя, процесс Габера – Боша потребляет 1 % всех мировых энергетических запасов. Человечество ежегодно расходует 175 млн т аммонийных удобрений и за счет этих удобрений получает примерно половину всех продуктов питания. Половину! Иными словами, если бы не существовало процесса Габера – Боша, не было бы половины живущих на Земле людей, а именно 3,6 млрд человек. Или исчезла бы половина тела каждого человека: каждый второй атом азота из нашей ДНК и наших белков метался бы бессмысленно в воздухе – не будь на свете гордого гения Габера и расчетливого гения Боша.

Как бы я хотел, чтобы история о Габере и Боше на этом закончилась – простая и счастливая история двух немецких химиков, спасших человечество от голода. Но к любой человеческой победе всегда примешиваются гордость и амбиции.