Так почему же Павел Николаевич согласился на встречу? Он и сам толком не понимал. Наверное, неосознанно надеялся на поддержку старого друга. Всё-таки какие бы кульбиты ни выписывали их отношения, они прошли вместе очень и очень многое…

День обещал быть хорошим: небо прояснилось после недавних затяжных ливней, духота спала. Платову нравилось приезжать в такую погоду: в дождь даже самая динамичная игра путается словно сама собой. Сейчас же можно было отпустить водителя и немного размять ноги – всё равно он приехал пораньше…

Захрустела гравийная дорожка. А затем кто-то по-свойски хлопнул Павла по плечу тяжёлой ладонью.

Платов обернулся.

– Привет, Артём. Не ожидал тебя здесь увидеть…

Артём, как и Платов, в своё время перебрался из родного Киева в Москву, хотя сделал это лет на десять позже. От родителей ему досталось неплохое наследство, которое он со вкусом тратил, будто получил по завещанию скатерть-самобранку. Итог оказался закономерным: почти все деньги Артём профукал, а на плаву держался за счёт старых связей. Искусствовед по образованию, по сути он был талантливым барахольщиком, способным достать любой раритет.

Давние приятели сели на открытой веранде, почти сразу заказав по стопке за встречу. Артём принадлежал к тому типу людей, степень опьянения которых легко определить по цвету кожи. Та у них, и без того с оттенком варёных раков, в течение всего застолья постепенно наливается бордовым, иногда покрываясь сеткой мелких сосудов. При этом пьют они крепко, отдавая предпочтение водке или даже самогону, лишь изредка снисходя до чего-то более тонкого. С возрастом такие, как правило, тяжелеют и приобретают грузность в движениях, хотя при случае могут удивлять прытью… Платова при взгляде на Артёма всякий раз поражало это несоответствие: вроде бы человек искусства, а так посмотришь – пропойца-колхозник. Как говорится, внешность обманчива…

Если Платов приехал в загородный клуб на встречу с Виталиком, то по какому случаю здесь болтался Артём, можно было только гадать. Впрочем, разъяснилось всё быстро: не прошло и нескольких минут, как старый киевский товарищ пригласил Павла присоединиться к тусовке, от которой сам ненадолго оторвался. Платова это не удивило: Артём принадлежал к числу тех, кто карнавалит везде, не особо нуждаясь в отдельных приглашениях и прочих формальностях. Узнав, что скоро приедет Виталик – с ним, как знал Павел, Артём поддерживал какие-то свои отношения, – он первым делом спросил:

– Так вы поиграть? А во что – преферанс?

– Да нет, в деберц.

– Если что, Паш, я тебе в долю упаду.

Это было вполне в духе Артёма: Павел, даже напрягшись, не смог бы вспомнить ситуацию, где тот сел бы за игорный стол, ставя на кон свои кровные. Чаще Артём либо в самом деле «падал в долю» кому-то, выставляясь эдаким живым талисманом на удачу, либо долго расписывал каждому своё желание поиграть, сетуя на невозможность это сделать ввиду внезапно наступившей (как всегда) материальной несостоятельности. Причём и в лучшие моменты до самой игры у Артёма так и не дойдёт, и примиряться он с этим будет в три этапа. Сначала озабоченно похлопает себя по пиджаку, сокрушаясь, что забыл наличку. Затем попросит в долг у кого-то, кто ещё готов верить в его способность вернуть деньги. А затем возможны варианты: либо останется смотреть за чужими партиями, либо уедет. Оно и к лучшему: Платов знал таких людей и понимал, что они почти никогда не выигрывают…

– А что это ты в долю Паше решил упасть, а не ко мне? Хотя… Он у нас везунчик, – Виталик вошёл на веранду, саркастически улыбаясь.