– Такого быть не может… Нет, так не бывает…

Затем, как бы смирившись, глухо процедил:

– Хотя в России может быть всё, даже то, чего быть не может.

Посмотрел на часы, вынул из кармана телефон и приказал в трубку:

– Вылет перенести на завтра. Да, в двенадцать по Гринвичу.

Невозмутимый Спенсер, что-то проверяя в компьютере, задавал Платову вопросы по существу:

– Завод запущен?

– Да, сертифицирован и занесён в реестр действующих предприятий.

– Какова мощность завода?

– Пока запущено две очереди, каждая мощностью двести тысяч тонн в год.

– А на сколько очередей рассчитан завод?

– На пять.

Пальцы банкира быстро запрыгали по клавишам компьютера:

– Миллион тонн, так, пищевая – 70 фунтов за тонну, химическая – 120 фунтов, медицинская – 800 фунтов, для физраствора – 1200 фунтов, косметическая – 1500 фунтов, таблетки для размягчения воды – 1300–1700 фунтов, гранула – 300 фунтов… Впечатляет, – тихо произнёс он.

– И последнее, – Спенсер был сосредоточен, и казалось, что, если прислушаться, можно услышать, как у него в голове щёлкает арифмометр. – Что из данной номенклатуры можно сегодня производить на заводе?

Платов устало провёл рукой по лицу:

– Вот поэтому, друзья, я и собрал вас сегодня…

Загорелась красная лампочка на селекторе.

– Да, – Спенсер включил микрофон.

– Пять часов, сэр. Можно подавать чай?

– Ты, как всегда, точен, Николас. Подавай. Но у меня гости. Может, они захотят перекусить чем-то посущественнее.

Гости отрицательно покачали головами.

– Если я правильно помню, сэр, мистеру Платову эспрессо в двух маленьких чашечках и «Перье», а мистеру Штейковски самую большую чашку американо.

– Абсолютно, – банкир отключил селектор.

Барни развёл руками:

– Ну и память у вашего Николаса!

– Это его работа – всегда помнить привычки и пристрастия моих гостей. Даже если они посещают меня раз в пять лет, – сэр Монтегю с улыбкой посмотрел на Павла.

Стол был сервирован. За чаепитием не принято было говорить о делах. Спенсер пожаловался, что с возрастом первый удар в гольфе становится всё короче. Штейковски посетовал на дорожающие бензин и авиакеросин:

– Если цены на горючее не остановятся, придётся нам пересесть на малолитражки, а мне мой «боинг» поменять на «сесну».

Платов сосредоточенно молчал, ожидая продолжения беседы…

– Итак, отвечаю на ваш вопрос, сэр Монтегю, – Павел открыл папку и просмотрел заранее подготовленные заметки. – Для того чтобы предприятие стало сверхприбыльным, нужно сделать три вещи. Первое – закупить новейшее западное оборудование для производства всей гаммы солепродуктов. Второе – обеспечить экспорт в наибольшее количество стран. И третье – вывести компанию на IPO, то есть обеспечить её присутствие на фондовой бирже.

Закончив краткий отчёт, Платов откинулся в кресле и в упор посмотрел на Спенсера. Тот невозмутимо продолжал делать пометки в своём календаре.

– По поводу экспорта: я завтра вылетаю в Женеву для встречи с президентом химического концерна «Букер», имеющего двухсотлетний опыт работы с солью во всех её субстанциях. По остальным вопросам мне нужно сотрудничество с вашим банком, сэр Монтегю.

– Сколько нужно денег на оборудование?

Это уже был другой Спенсер. Деловой, сосредоточенный финансист, просчитывающий в голове все возможные плюсы и риски.

Павел сверился с записями:

– По моим подсчётам, миллионов семьдесят – девяносто.

– Не проблема, если будут государственные гарантии. А где вы, Павел, собираетесь взять деньги на пуск остальных четырёх очередей?

– Их мне выделит российский профильный банк под льготный процент. На это уже есть распоряжение нашего премьер-министра.