При этих словах оба слушателя заулыбались, сразу поняв, что Платов специально не хочет озвучить правильное название всемирно известного российского газового концерна.

«Мудро», – отметил про себя Спенсер.

«Русские вечно что-то недоговаривают – видимо, это у них в крови после Сталина», – подумал Штейковски.

– Не буду вдаваться в подробности, как ко мне пришла идея разделения рассола на пресную воду и собственно соль. Скажу лишь, что вскоре я послал геологов взять керны на качество соли. И, получив заключение, что соль чистая и высокого качества, я уже точно знал, что предприму дальше. Я прочёл всё, что можно прочесть о соли. Оказалось, что соль – это биржевой товар и цена её котируется на товарных биржах в зависимости от качества. Её добывают разными способами: из морской воды, шахтным и карьерным методом, скалывают от застывших солевых отложений. Но, чтобы стать пищевой, химической, медицинской или даже технической солью, сырьё требует специальной трудоёмкой и довольно сложной технической доработки.

Финансисты, слабо разбирающиеся в технических эскападах Платова, всё же слушали с нарастающим вниманием. А когда из уст Платова прозвучало слово «биржа», Спенсер начал делать пометки в своём дневнике.

– Ну и что же ты придумал гениального, Паша, чтобы покорить соляной рынок? – Барни успел снять пиджак, распустил узел галстука и уже наливал себе третью порцию виски. Как опытный биржевой маклер он сразу просчитал: там, где есть биржевой товар, дефицитный рынок и ноу-хау, там будут деньги – и, возможно, большие.

– А дальше всё было просто. Не секрет, что атомщики путём выпаривания из простой водопроводной воды получают дистиллят, отделяя примеси и лишние химические элементы для нужд атомных электростанций. А это значит, что можно разделить рассол на воду и чистейшую соль. Я связался с атомщиками, передал им образцы рассола, и они в своей лаборатории, несколько усовершенствовав существующую технологию, с успехом разделили мне рассол на воду, соль и асбест, вобравший в себя все излишние химические элементы. Так я получил соль «четыре девятки», что соответствует высшему биржевому рейтингу.

– Что-то ты, братец, скромничал, когда рассказывал мне, что и в школе, и в колледже больше увлекался спортом, чем науками, – Барни Штейковски коротко хохотнул и подмигнул Платову.

Спенсер нажал на кнопку селектора и, услышав голос секретарши, велел перенести встречу с корейцами на завтра.

– Ну и?.. – Барни явно проникся рассказом.

– Комиссия, созванная газовым концерном, утвердила проект. Четыре департамента, участвовавших в размыве, выдохнули с облегчением. А председатель правления дал распоряжение профильному банку в случае надобности доинвестировать строительство завода по переработке агрессивных отходов размыва – то есть рассола. Ну а дальше всё по плану. Проект, смета, выбор места площадки и так далее. Хотя нужно отметить: проектируя завод, мы с НИИ «Агрохиммаш» создали настоящий технологический шедевр. Дело в том, что при выпаривании создаётся большое количество избыточного пара, и, направив его на две установленные турбины, мы получили бесплатную электроэнергию, полностью покрывающую потребность завода. А оставшуюся можно продавать местным электросетям.

Платов оглядел собеседников.

– Итак, сырьё получаю бесплатно на переработку, газ по внутренним ценам концерна копеечный, электроэнергия производится с прибылью, чистую воду продаю концерну для размыва. В итоге востребованный биржевой товар у меня не имеет себестоимости.

Барни, которого трудно было чем-то удивить, непроизвольно затряс головой и, словно убеждая себя, монотонно проговорил: