Однажды, ввалившись в кабинет (разумеется, самая первая), раскрыв и поставив зонт, чтобы стекла вода, Лариска безрадостно посмотрела в большое грязное после осенней и зимней непогоды окно и даже подошла к нему, её-то стол был ближе к двери, так что всей «прелести» расхлябанного полуразрушенного двора жилого дома, примыкавшего к Управлению, не разглядеть. Тем более окно было высоко (потолки высокие). Состояние безнадёжной грусти, как говорится, требовалось усилить. По стёклам так и лились потоки воды. Стоял «распрекрасный» март. Дождь заканчиваться не собирался, солнце порадовать своим присутствием тоже. Впереди ожидал какой-то безрадостный, а уж если точнее, нудный день. А вот, как бы не так! Лариска, в ожидании совещания, выволокла из нижней части сейфа (у них с Ольгой был один на двоих) стопку своих дел, которую собиралась прочитать, и уселась за свой стол. Вскоре пришла Наташа, традиционно поинтересовавшись: «А Ольги ещё нет?», получив традиционный ответ – «Конечно нет». Они уже собирались выходить на совещание, как влетела всё же успевшая Ольга, которая бросив сумку, зонт и пальто одновременно, выскочила вслед за ними из кабинета с округлёнными горящими глазами. Лариска уже понимала что по возвращении их ждёт эмоциональный рассказ о вчерашнем вечернем спотыкании о портфель Илюхи – старшего сына и каком-то плохом выполнении им домашнего задания, а самое главное, как они все вымотали ей нервы с утра и, разумеется, о крошках на кухонном столе, которые кроме неё никто аккуратно (да хоть как-нибудь) убрать не может¸ а вот вроде все с руками. Опять же радости никакой. С завидной периодичностью такие рассказы с присущей им основной нитью повторялись. Такова жизнь. Было как-то совсем уныло. Совещание прошло быстро, Лариска практически ничего не слушала, так как к ней претензий не было, и они поплелись восвояси пить чай, ну и работать, само собой. Прихлёбывая из чашки, запихнув за щёку карамельку, Лариска взяла наобум какое-то тощее дело. «Не начинать же с большого в такой-то день», – автоматически подумала она. Пробежав глазами по постановлению о возбуждении и заявлению пострадавшего от сего преступления, Лариска, как учили (папа, конечно, в том числе), принялась читать осмотр места происшествия. Благо почерк был ничего себе так, читаемый. Осматривалась какая-то «бытовка», откуда что-то и спёрли, ну не совсем уж так, поскольку был то ли грабёж¸ то ли разбой. В общем, потерпевшему наваляли, но до какой степени – до грабежа или до разбоя, уже не вспомнить. Во всяком случае, что-то такое значилось на обложке. Ничего себе интересного. А вот и нет! Равнодушно пробежав глазами первую страницу со всеми аккуратно проставленными датой, временем, должностью, фамилией следователя и данными понятых, Лариска перелистнула лист, догрызая карамельку, автоматически комкая от неё фантик. Далее следовало описание того самого места преступления, то бишь «необъятной бытовки», где, видимо, какие-то строители хранили какой-то инструмент, а его и «прихватизировали» те самые подозреваемые малолетки, приложив, возможно этим инструментом потерпевшего, мирно спавшего в «бытовке». Прочитав несколько строк сверху, Лариска остолбенела от следующей, на которой, кроме всего прочего, тем самым вполне себе почерком было написано – «…на юго-западной стороне дивана имеется пятно, похожее на кровь…». К откровенному бреду, когда без зазрения совести, навскидку, так называемые следователи, определяли кровь это или варенье (здесь хоть похожее на кровь), Лариска постепенно начинала привыкать в условиях «а кто это всё расследует». Но вот юго-западная сторона дивана превосходила самые смелые её ожидания. Сначала она начала хватать ртом воздух, округлив глаза. А потом заржала во всю мощь (мощь была не ограничена), рухнув головой прямо в «бытовку» на юго-западную сторону дивана. Ольга с Натальей одновременно повернулись в её сторону, но Лариска отмахивалась, давая понять, что в данный момент ни слова произнести не может. Девчонки терпеливо ждали, недоумённо смотря друг на друга. Через несколько минут Лариска кое-как успокоилась, развернулась к Ольге с размазанной по щекам тушью и невозмутимо произнесла: «Оль, а юго-западная сторона дивана, это где???» Ольга с Натальей застыли и вылупились на Лариску, очевидно сомневаясь в здравости её рассудка. Лариска демонстративно поднялась, поправила юбку, молния которой с заднего шва предательски передвинулась на бок, поскольку вес она набирала не очень-то, передала им дело, а сама уселась вытирать потёки под глазами и подкрашивать ресницы, не забывая, что длины их явно не хватает, в связи с чем требовалось мазать активнее. Через мгновение, подводя заодно и размазанные по векам стрелки, она, повернув голову, увидела, как от хохота в слезах зашлись Ольга с Натальей.