В районе Звонарей я появился на рассвете. Была среда. Я укладывался на своей жесткой циновке и смотрел на пустующую постель Энн. На треугольном окошке стояли свежие полевые цветы с каплями росы. По дороге я чуть не столкнулся с парочкой солдат в форме королевских пехотных войск. Не люблю солдат. Воняют дешевым куревом и продажными девками. А от красно-белых мундиров рябит в глазах.

Я не встречал таких, как я. В детстве пьяные циркачи рассказывали истории о том, что мать моя была шлюха, которая поспорила на грош , что переспит с лисом. Я плакал после этих россказней, но правды этим не добился.

Ли относился ко мне пренебрежительно. Лет до девяти я делал черную работу по кухне, обслуживал лошадей и пони, чистил туалеты. Цирк стоял за городом еще до моего появления. Ли часто говорил, что весной следующего года мы снимемся с места и отправимся в путь, как в старые добрые. Этого так и не произошло.

Напарником моим по черновой работенке был карлик Лер, человек премерзкого характера с огромным горбатым носом. он зачастую и был главным сочинителем историй о моем происхождении. За это в возрасте десяти лет я столкнул его в выгребную яму, откуда он смог выбраться только с помощью своих собутыльников-акробатов. Обещался прострелить мне колени и вырвать хвост.

Когда у меня начал ломаться голос Ли позвал меня на личный разговор. Оказалось, он придумал номер со мной. Я должен был изображать дикого лиса, которого дрессировщик научил речи. Ли говорил, я должен быть благодарен ему и его людям за то, что до сих пор не сдох от голода. Я согласился на эту работу и той же ночью покинул цирк, прихватив горсть серебра из личного сейфа Бобби Ли. Циркача из меня не вышло.

Родственники Ли, цыгане, единственные, кто относился ко мне с теплом и отзывчивостью. Они были кибитниками, каждую весну и осень снимались с постоя и под песни и смех отправлялись в путь. Дядя Ли, барон Алмас, в обмен за серебро своего племянника взял меня в путь той весной без особых возражений. Лис-цыганенок.

По средам границу между районом Звонарей и остальным городом лучше обходить стороной. С рассвета до полудня законники проводят показательный казни предателей короны. В основном, вешали нищих и бродяг, потому как все сопротивленцы расквартировались за надежным заслоном из вышек и блокпостов. Жандармы и на милю к ним не приближаются.

Повешенные, вывалив наружу иссохшие языки и покачивая босыми ногами, несли свой безмолвный караул ровно до вечера субботы, когда возвращались те же люди, что исполняли этот несправедливый приговор. Трупы снимали, латали шесты и подмостки в преддверии следующей казни.

Использовав единственную ниточку, которая могла привести меня к деньгам Ган, я не отчаялся. Теперь мог мыслить свободнее, не опираясь на сплетни и слухи. Я наблюдал через слюдяное окошко в прачечной, как Энн ловко расправляется с перепачканными кровью и спермой простынями. Размышлял.