«Я та, что сонъ твой стережётъ, —
Она промолвила. – Но ты
Въ награду выполни мечты
Мои о счастіи земномъ.
Забудемъ вмѣстѣ о быломъ».
Она легла. Ни грѣхъ, ни страсть —
Иная, неземная власть
Вела меня къ ея губамъ.
Я льнулъ, и сладко было намъ
На ложѣ – свѣтломъ алтарѣ —
Въ любви плѣнительной игрѣ
Святую жертву приносить.
Такъ было сладостно вкусить
Объятій трепетныхъ жены.
Навѣкъ мы вмѣстѣ. И должны
Мы свѣтъ спасенья пронести
Дорогой, что не смогъ пройти,
Тотъ назорейскій царь невѣждъ.
Не оправдалъ онъ ихъ надеждъ.
И свѣтъ сіялъ во тьмѣ, и онъ
Вползалъ въ нашъ страстный, сладкій сонъ
И такъ шепталъ мнѣ: «Друже, ты
Вобралъ въ себя мои мечты,
Соединившись навсегда
Со мною». Страхъ въ меня тогда
Проникъ. Я крикнулъ: «Боже мой! —
Какою я иду тропой?
Отвѣть мнѣ Ты! Неужто мнѣ
Горѣть начертано въ огнѣ,
И свѣтъ во мнѣ явился тьмой,
И я былъ избранъ сатаной
Ему служить?» – Но дикій смѣхъ
Вараввы звалъ меня на грѣхъ
Съ женой порочной. «Что тебѣ?
Кошмарный сонъ въ твоей судьбѣ —
Крупица, въ сладкомъ мірѣ сновъ
Она утонетъ. Много словъ
Не говори мнѣ. Знаю я,
Чѣмъ мучится душа твоя, —
Сказала женщина. – Но честь
Намъ выпала кинжалъ и месть
И свѣтъ той мести въ міръ нести.
Міръ гибнетъ. Но его спасти
Мы можемъ вмѣстѣ. Христіанъ
Не сможетъ мерзостный тѵранъ
Въ шеолъ отправить. Но рука
Твоя сразитъ ихъ свысока.
И царство иллюзорной лжи
Разрушимъ мы. «Но ты скажи,
Что сдѣлалъ иллюзорный свѣтъ?» —
Вдругъ прошепталъ я ей въ отвѣтъ.
– «Они рабы. И власть враговъ
Они не свергнутъ. За боговъ
Они себя считаютъ. Боль
Заставитъ ихъ исполнить роль
Овецъ слѣпыхъ, что на убой
Ведётъ, ликуя, за Собой
Безумный распятый мясникъ».
И вновь губами я приникъ
Къ ея губамъ. И долго мы
Играли, страстію полны.
Я исцѣлился. И, хранимъ
Всевышнимъ, въ Іерусалимъ
Направилъ я свои стопы,
Лелѣя лютыя мечты
Мои о мести. Боль и смрадъ
Вошли теперь въ порочный градъ.
Мой слухъ наполнили слова:
«Богъ умеръ. Падшіе, мертва
И ваша вѣра. Но воскресъ
Распятый. Множество чудесъ
Онъ передъ вами сотворилъ.
Но вы мертвы. И не узрилъ
Никто средь умершихъ людей
Ихъ Жизнь. Распятый Царь царей
И Рабъ рабовъ уже грядётъ,
Я близко зрю тотъ страшный годъ,
Когда священный Божій градъ
Разрушенъ будетъ. Боль и адъ
Пройдутъ по улицамъ его.
Раскайтесь, люди! Оттого
Помиловать васъ можетъ Онъ,
Кто безъ вины былъ осуждёнъ
И проклятъ вами былъ“. „Пойми,
Ты власть надъ падшими людьми
Не возымѣешь никогда.
Распятый – тотъ же сынъ блуда,
Что кесарь римскій. Нашъ народъ
Отвергнетъ ихъ, и самъ пойдётъ,
Куда захочетъ», – молвилъ я.
«Ты здѣсь? Теперь душа моя
Тебѣ, мой врагъ, не служитъ ужъ», —
Отвѣтилъ дивный Божій мужъ.
«Кто ты?» – спросилъ я. – «Легіонъ».
Я всталъ, какъ громомъ поражёнъ.
И вспомнилъ: ночь… плыла ладья…
Но Боже! Это былъ не я!
Но кто тогда? Откуда мнѣ
Знакомъ сей мужъ? Онъ какъ во снѣ
Едва всплываетъ чрезъ туманъ.
Въ сей глядя призрачный обманъ,
Ему я молвилъ: «Ты прости,
У насъ различные пути.
Не быть намъ вмѣстѣ. Очень радъ,
Что понялъ это ты, мой братъ.
Я былъ съ Распятымъ. Но не Имъ
Я отъ погибели хранимъ:
Любовью, чуждою Ему,
Я воскрешёнъ, и потому
Не вѣрю я твоимъ словамъ».
Онъ мнѣ отвѣтилъ: «Видишь самъ,
Какъ измѣнился я, когда
Христосъ избавилъ навсегда
Меня отъ демоновъ. Съ пути
Меня не смогъ ты увести:
Спаситель Самъ меня нашёлъ
И исцѣлилъ… Ты живъ ещё!
Не преступи ты ада вратъ —
Узъ вѣчности. Смертельный хладъ
Тебя ещё не обнялъ. Знай,
Открылъ Господь ворота въ рай!
Внемли Ему, и, можетъ быть,
Ты оборвёшь порока нить —
Исчезнетъ двойственность твоя
Въ тартарѣ». И смутился я.
Но побѣдилъ я страхъ… и взялъ
Я камень. На главу упалъ
Осколокъ ада, черепъ онъ
Пробилъ. И умеръ Легіонъ.
Я видѣлъ ихъ, пойми, душа.
И, лютой sлобою дыша,