Прорвутъ реальность, и тогда
Не совершатся тѣ года.
Но въ ужасѣ и горѣ тѣ,
Кто Бога распялъ на крестѣ!» —
Къ толпѣ людской пророкъ взывалъ.
Но камень въ голову попалъ,
И, обезсилѣвъ, Легіонъ
Упалъ на землю. Умеръ онъ.
V. Іерусалимъ
Забвеніе. Въ нёмъ бредъ тѣней
Въ застывшемъ ужасѣ тѣхъ дней.
И бродятъ жалкіе, и прахъ
Глотая, корчатся въ ногахъ
Они мучителей своихъ
И просятъ, умоляютъ ихъ
Добить ихъ жалкія тѣла.
Безъ хлѣба жизни смерть была
Освобожденьемъ. Страшнымъ сномъ
Явилась жизнь во градѣ томъ.
Не прекращался этотъ сонъ.
Изсохли слёзы. Плачъ и стонъ
Уже ничью не рвали грудь,
И можно было бы взглянуть
На мёртвыхъ съ завистью: въ пыли
Повсюду на лицѣ земли
Они лежали. Мёртвыхъ смрадъ
Въ жарѣ удушья страшный адъ
Не завершалъ. И sлой топоръ
Уже свой вынесъ приговоръ,
Малюткѣ въ черепъ впившись. «Ты,
Дитя моё, средь пустоты
Отнынѣ пищей станешь мнѣ.
Пусть духъ мой мечется въ огнѣ,
Но я изжарю плоть твою
И въ пищу адскому sвѣрью
Тебя отдамъ: пусть видитъ градъ,
Въ какой онъ погрузился адъ!» —
Вскричала женщина. Шакалъ
На запахъ мяса прибѣжалъ,
Зубами лязгая, и онъ
Былъ безсердечіемъ сражёнъ:
Впервые ужасъ, дикій страхъ
Осѣлъ въ безжалостныхъ сердцахъ.
Такъ было. Одинокій храмъ
Не возводилъ ужъ къ облакамъ
Молитвъ небесныхъ. Онъ одинъ
Стоялъ разрушенъ. Средь руинъ
Явился ангелъ. «Легіонъ
Мнѣ было имя, – молвилъ онъ. —
Одинъ я горестно бродилъ,
Искалъ покой, не находилъ
Его я въ ненависти: боль
И легіонъ безумныхъ воль
Терзали душу. Sло и тьма,
Плѣнивъ исканія ума,
Вели меня, и я забылъ
Всё то, что въ жизни я любилъ.
Я былъ безуменъ: Бога нѣтъ,
Гдѣ извратили жизни свѣтъ,
Забывъ о жертвенной любви,
Гдѣ проповѣдникъ на крови
Несётъ безумныя слова,
Гдѣ въ сердцѣ истина мертва.
Я былъ такимъ. И безъ числа
Въ печальный міръ явилъ я sла.
Безуменъ, гордъ и одинокъ,
Въ своихъ скитаніяхъ я смогъ
Познать безуміе своё,
Но адское во мнѣ sвѣрьё
Гнало меня. И шёлъ тогда
Я по дорогѣ въ никуда.
Я не искалъ, но смогъ найти
Меня Спаситель на пути.
Я испугался. Но меня
Онъ исцѣлилъ, и жаръ огня
Уже не мучаетъ мой духъ.
Къ спасенью мой отверзся слухъ,
Что мнѣ явилъ Небесный Свѣтъ,
И захотѣлось мнѣ въ отвѣтъ
Нести свѣтъ міру. Только имъ
Я былъ не понятъ и гонимъ.
Рыдая горько, боль и хладъ,
Безумствомъ душу рвущій адъ,
Души прозрѣнья дикій страхъ
Читалъ я въ суетныхъ сердцахъ.
Забывъ небесное, въ тщетѣ
Міръ къ утопической мечтѣ
Въ забвеньѣ рвётся. Только онъ
На пораженье обречёнъ».
Сказавъ, исчезъ онъ. Дикій крикъ
Изъ Бездны адовой проникъ
До сердца міра. Возопилъ
Пророкъ безумствующихъ силъ.
«Себя я проклялъ. Обречёнъ
Я на забвенья страшный сонъ.
За правду ложь принявъ во тьмѣ,
Безумство, скрытое въ умѣ,
Стремилось къ свѣту. Только свѣтъ
Забытъ средь безконечныхъ лѣтъ.
И, преданъ роковой судьбѣ,
Взываю я въ нѣмой мольбѣ:
Спаси отъ тьмы печальный духъ,
Отверзи къ Истинѣ мой слухъ
И просвѣти ослѣпшій умъ!
Избавь отъ тьмы печальныхъ думъ
И къ свѣту выведи. Тебя
Я не обрѣлъ, порокъ любя.
Но я ищу Тебя, мой Свѣтъ,
Въ забвеньѣ безконечныхъ лѣтъ
Тебя я жажду обрѣсти…
И ненавижу. Ты прости
И ненависть мою разрушь.
Снисходишь Ты до падшихъ душъ,
Сойди въ мой адъ, молю, Христе,
Въ мой духъ, томимый въ тѣснотѣ!
Твой Свѣтъ сжигаетъ. Но съ Тобой
Я справлюсь съ Бездною и съ тьмой».
X – 28. XII. 2008; 2015.
Харонъ
I. Ахеронъ
Безсильно брошена рука.
Надменно глядя свысока
На мертвенно-холодный трупъ,
Я понялъ: былъ я всё же глупъ.
Но не вернуть уже тотъ часъ,
Когда небесный тихій гласъ
Я не услышалъ. Sлой отвѣтъ
Любви, ведущей столько лѣтъ
Меня къ спасенью, я изрёкъ.
И горько, горько плакалъ Богъ,
На кровь, что медленно лилась
Безсильно глядя. И изъ глазъ
Его слеза текла. И въ адъ
Иду я слѣпо наугадъ.
Вдругъ – свѣтъ какъ будто отъ огня,