Допрыгался! А ведь так все хорошо начиналось! Я прикинулся пекарем, извозился в муке, нашел пересушенные, но еще вполне съедобные булки в печке, которые настоящий пекарь начал готовить до заварушки. Поднос какой-то раздобыл: яркий, красочный, под хохлому расписанный. С горкой на него булок накидал, внутрь Задиру спрятал, полотенчиком накрыл. Практически как «хлеб, соль, здрасьте», все дела.

В общем, образ почти на пять баллов. Полбалла я себе снял за грязь под ногтями. Пекарей за такое надо лицензии лишать.

Вышел из пекарни весь из себя такой радостный и улыбчивый. Бойцов уболтал, мол, не псих, не больной, понимаю, что стреляют. Понимаю, что перекрыто и опасно. Но семью-то кормить надо. Четверо по лавкам ждут, пока батя денег заработает. Хлеб есть, а вот на молоко и масло не хватает.

И тут на пятерку отыграл! Меня не то что не прибили, а проводить были готовы. Пусть даже за половину того хлеба, что с собой был. Они уже на подавление работали, штурмовать собирались, думая, что победа уже близка.

И в этот момент прилетело.

Может, фаербол, может, метеорит – выглядело это как падающие звезды. Первая раскурочила крышу над нами, а вторая прилетела в броневик, рядом с которым я как раз сгружал излишки хлеба…

Я точно в аду.

Еще и слух начал возвращаться, и я услышал чьи-то истошные крики. Настолько громкие, что они перекрывали ружейные залпы. Голова все еще была будто не моя, а так, пустая коробка на плечах, в которой гулко перекатываются пустые банки.

В объятом пламенем броневике что-то еще взрывалось, черный едкий дым закрывал небо, поднимался и смешивался с белой оседающей пылью. Может, мука, а может, и штукатурка.

Несколько обугленных изуродованных тел. Им уже не помочь.

Раненый крикун, возле которого сидит такой же оглушенный, как я, боец. Раскачивается и тупо смотрит на товарища, из которого торчит какая-то запчасть от моторки. Толком не разглядеть, но, возможно, сошки от пулемета.

Еще два бойца остались на ногах. Они спрятались за куском парапета, упавшего с крыши, и продолжали стрелять. Только это уже не было похоже на огонь на подавление, скорее на истеричные попытки не подпустить к себе врага.

И все эту картинку мой мозг воспринимал в замедленном темпе. Не только звук шел через разбухшую мокрую вату, но и все мыслительные процессы. Сложно было продумать, куда бежать и что делать, но это ладно. Я банально руку не мог протянуть, чтобы подобрать Задиру.

«Матвей, приготовься, сейчас…» – крикнула Харми, но либо она недоговорила, либо я не расслышал, потому что в этот же момент меня пробило током.

«Не помогает! Еще давай! – в голосе Ларса послышался азарт. – Я сейчас тоже добавлю…»

– Э-э-э-э! Полегче там, дефибрилляторы-самоучки, блин…

Еще как помогает! Меня будто в прорубь с размаху закинули и туда же провода с двести двадцать завели. Но голову прочистило. Как какой-то диммер, разом выкрутило все органы чувств на максимум: слух, нюх и зрение.

Картинка даже как-то слишком сильно ускорилась. Боец, который прятался за рамой, неожиданно взвился в воздух и пролетев над площадью, шмякнулся о стену. Второй, глядя на это, бросил винтовку, подпрыгнул и дал деру. Успел пробежать он немного, метров пять, до того как сквозь дым пролетел топор, типа томагавка, тонкий и изящный, и разбил ему затылок.

А потом из дыма появился и владелец топора. И не один, а с напарницей. Первой шла девушка в кожаной броне с длинными волосами, стянутыми в тугой хвост. На бедре у нее был второй томагавк, а за спиной – самый настоящий лук. Следом за ней вышагивал старик с длинной бородой, заплетенной в две косички. Если бы он носил не клетчатые брюки и жилет, кепку и трость, а, например, халат, остроконечную шляпу и посох, то его можно было бы принять за сказочного волшебника.