– Похоже, у кого-то сорвалось очередное самоубийство, – усмехнулся парень.

Эллисон потянула вниз рукава больничной кофты, пряча порезы.

– Подняла на себя руку… какой ужас. Это до какой степени надо сойти с ума, – усмехнулся Тео. Теперь он ожидал увидеть слёзы, услышать крики, мольбы, но ничего этого не последовало.

Эллисон поднялась с пола и неуверенно подошла к стеклу. Теперь он смог разглядеть и след от верёвки на её шее.

– Отлично, нашли ещё одну попытку! – засмеялся он. – А вены резать было страшнее, чем вешаться? Чтобы порезать вены, нужно взять хорошо заточенный нож и провести по своей коже вот так, – он провел воображаемым лезвием по своему запястью, – а потом наблюдать за кровью, которая будет течь вниз. Вначале по капелькам, а потом с огромной силой. А чтобы повеситься, нужно правильно завязать верёвку, встать на стул, продеть шею в петлю, сделать глубокий вдох и спрыгнуть. А затем испытать такое чувство, как будто во всем мире закончился воздух, а твое горло сдавливает железная рука. Я же правдиво всё описываю? Эллисон, скажи, как это, как это чувствовать свою смерть так близко? Как ты решилась на это? И что же было третьей попыткой? – продолжал Тео с противной улыбкой. И вновь он ожидал бурной реакции, но Эллисон лишь глубоко вздохнула.

– Третьей попыткой? Ты не назвал лишь одну, и она была первой. От неё не остаётся шрамов, следов на теле, ты просто летишь и в какой-то момент умираешь, – дрожа произнесла она.

– Эллис, что же ты сделала?! – усмехнулся он, повышая голос. Парень не хотел заканчивать игру, которая его так увлекала.

– А что бы сделал ты, если бы твоя мать скончалась у тебя на руках?! – воскликнула девушка. – Пойми, я не сделала ничего плохого. Я просто встала на мост и хотела шагнуть. Я хотела испытать чувство свободы, я не воспринимала это как самоубийство. Мне было всего двенадцать. Я просто хотела к ней, на небеса… За что ты осуждаешь меня?! – крикнула Эллисон. – Ты не пережил того, что пережила я! – по её щеке скатилась слеза.

Странно, но привычная ухмылка сошла с его лица, он поник. Тео так и стоял, не говоря ни слова.

– Я знаю, что это такое, – наконец произнёс он сдавленным голосом.

– Да что ты знаешь?! Твоя мать не умерла у тебя на глазах! Как ты можешь говорить, что знаешь это чувство?! – снова воскликнула девушка.

– Однажды, в детстве, я случайно разлил на кухне масло… – Эта фраза прозвучала настолько неожиданно, что Эллисон замолчала, прикусив губу. – Моя мать попросила вытереть его, а сама пошла в город, – продолжал Тео. – Я пообещал, что сделаю это, когда закончу играть, да так и забыл о её просьбе. Наигравшись, я отправился обратно на кухню. И знаешь, что я увидел?! – вдруг крикнул он, стремительно надвигаясь на девушку, будто между ними не было стекла. – Я нашёл свою мать, лежащую на полу с окровавленной головой. Вернувшись из магазина с тяжёлыми пакетами, она поскользнулась на пролитом мною масле и упала, ударившись об стол головой! Это чёртово масло не вытер я, я не выполнил её последнюю просьбу! Ты думаешь, это легко?! Думаешь, это легко осознавать, что ты виноват в смерти самого близкого человека?! Я виноват во всём, лишь я!

Парень не знал, зачем рассказал это Эллисон. Наверное, вас удивит, что Тео до сих пор не говорил никому о событии, перевернувшем его жизнь, что скрывал правду даже от отца.

Каждую ночь его мучили мысли о матери, его загрызала совесть, которая когда-то у него была. Мать умерла, и вся человечность Тео погибла вместе с ней. После этого он стал бесчувственным и чёрствым. В душе он ненавидел себя. Подумать только – мелочь, не выполненная по забывчивости просьба, обернулась таким страшным несчастьем.