– Могу подвести.

Посмотрела на шлем у меня в руках, затем вернулась вниманием к глазам.

– Боюсь, что не получится. У меня важная встреча, не могу позволить себе явиться взлохмаченной.

– Значит, оставляем на другой раз.

– Получается так.

Ее нежелание уходить было таким открытым, что я наслаждался им, не скрывая этого. Отвернула голову и глянула по сторонам. Но вскоре опять вернулась вниманием к моим глазам.

Никогда в жизни я так не тупил, искренне ужаснулся собственной бестолковости, с опозданием сообразив.

– Давай я тебя провожу.

По всей вероятности, дождавшись наконец желаемого, она с охотой кивнула.

Я чуть не ударил себя шлемом.

Роттердам не вполне проснулся, мимо нас проскальзывали лишь редкие прохожие. Морской бриз доплывал солоноватым привкусом, мягко колыхающий ее белую блузку и волосы, тщательно уложенные на затылке. Я понимал, что не могу оторвать надолго от нее глаз, и ничего не мог с этим поделать. Едва достигала мне плеча, утопая полностью в моей тени. И вместе с тем излучала такое сияние, что делало ее необыкновенной, совсем другой, нежели мимо шедшие люди. Периодически заставлял себя отворачивать голову, чтоб втянуть воздух и разбавить запах ее духов, от которых стала кружиться голова. Но все равно кислорода не хватало.

– Что за работа? Сложная?

– Нет. Подработка в круизной компании.

– Ничего себе!

– О, моя должность такого восторга не заслуживает. Я помощник помощника другого помощника.

С удовольствием засмеялся, понимая, что в полном восторге от этой девушки.

Она улыбнулась, и меня захлестнуло безумно сильное чувство, без названия и сути, но переполнившее меня всего, прибавив жара дыханию, наполнив всего ощущением легкости.

– А я работаю в баре. Как раз со смены.

Она посмотрела с озадаченностью и беглой тревогой, хотя я не уловил, почему. Одно ясно постигнул – ее глаза так выразительны, что хочется смотреть в них без перерыва.

– Твой бар работает по ночам?

– Да. Между прочим, не так далеко отсюда.

– Значит, еще до дома не добрался.

– А, ты об этом.

Господи, что случилось с моими мозгами?! Желая кинуться в ближайший канал и утопиться, попытался сгладить остроту своей заторможенности.

– Мне было по пути, – безбожно солгал я, но посчитал необходимым. – И рад, что задержался.

Мне никогда не было так стыдно за себя. Не узнавая себя совсем, попытался утихомирить гул в голове и груди и поздно осознал, что так грохочет сердце.

– Пришли, – неожиданно объявила она, остановившись возле трехэтажного здания в виде квадрата с громадными панорамными окнами и холодным оформлением фасада формы прямоугольных железных конструкций.

Искренне был ошарашен, что мы так быстро остановились, показалось, что не так много прошли. Осмотрелся и пришел в недоумение, найдя себя на улице, на которую выходили окна квартиры Гирда. Уже почти открыл рот, чтоб заявить, что вот в этом многоэтажном здании живет мой друг, но, к счастью, успел прерваться.

– Обожаю Вейнхавен.

– О да, – согласилась она. – Тоже люблю здесь гулять.

Эту подсказку я не упустил, уже собрался пригласить прогуляться вечером, но она меня опередила.

– Мне пора. Но не уйду, пока не скажешь, как ты себя чувствуешь? Никаких последствий не было?

– Все хорошо, не тревожься, – не стал говорить о синяке, на который сам не обращал внимания.

– Рада. Извини, должна бежать. Пока.

Я едва не схватил ее за руку. Уже кинулась к стеклянным дверям, и меня охватила тревога, будто в последний раз ее видел.

– Эсми!

Она обернулась, но уже в дверях. Не успел я ничего сказать, как автоматические двери закрылись и загородили ее от меня.

– Твою мать… Будто эти двери нельзя открыть!