Дослушав сумбурные обещания нерадивого аспиранта, Антон Михайлович повесил трубку и, по-стариковски шаркая тапочками без задников, пошел на кухню, чтобы сварить себе овсяную кашу на ужин. После смерти жены он питался невзыскательно, но калорийно и по диете. Как недавно резюмировал его врач и старинный друг Соломон Маркович Лурье: «Тебе, Антуан, сейчас нужно думать не столько о душе, сколько о здоровье, поэтому так скажу – диета, правильный образ жизни и дозированные физические нагрузки. Витамины пей американские. О лекарствах, что я прописал, тоже не забывай. Через полгодика увидимся». Только подойдя к холодильнику, профессор все вспомнил и чертыхнулся про себя. Расстроенный кафедральными дрязгами, он совсем забыл купить себе еды. И если на ужин еще что-то можно сообразить, то утром пришлось бы идти в магазин на голодный желудок. А уж таких издевательств над собой Антон Михайлович точно не мог позволить. Да и друг Соломон не велел.

Еще раз чертыхнувшись, профессор пошел в прихожую, оделся и направился за продуктами. К его удивлению, ни очередей, ни вероятного вечернего дефицита в ближайшем продуктовом не наблюдалось, и минут через пять, полностью отоваренный, Антон Михайлович шел домой, неся приятно тяжелый пакет с покупками. Профессор был высок ростом, поэтому с возрастом стал немного горбиться. Войдя в подъезд, он машинально проверил почтовый ящик и поднялся на несколько ступенек к лифту. Там уже стояла какая-то незнакомая молодая девица, что не казалось особо удивительным: квартиры в доме все время продавали, покупали и сдавали. Кто-то к кому-то приходил в гости, и незнакомые физиономии мелькали постоянно. Антон Михайлович знал только соседей по своему этажу, а также сверху и снизу.

– Вам какой этаж? – спросил он, входя в лифт.

– Двенадцатый.

– Мне тоже, – недовольно буркнул старик и нажал кнопку.

Стоя в поднимающейся вверх кабине, профессор смог рассмотреть свою попутчицу поближе и повнимательнее. На вид девушка выглядела лет на двадцать. Она даже чем-то понравилась Антону Михайловичу, и первоначальное раздражение от присутствия в лифте незнакомого человека практически улетучилось. У нее оказались чистая, удивительно гладкая кожа и правильные черты лица. Слегка припухлые губы, высокие скулы, чуть вздернутый короткий носик, большие глаза и длинные ресницы. Вполне обычное лицо. Красивое, да, но ничего особенного. Длинные светлые волосы собраны в «хвост», рост – не выше среднего, одета в белую «дутую» синтепоновую куртку до пояса и синие линялые джинсы. На ногах ботинки с толстой подошвой. Внезапно Антон Михайлович заметил, что девушка чем-то смертельно обозлена и просто в отчаянии. Зеленые глаза смотрели сердито, волосы выглядели влажными, казалось, она прикладывает все силы к тому, чтобы не закатить истерику прямо в кабине лифта. Старик на минуту даже забыл о своих проблемах, разглядывая девушку. Она показалась ему такой хрупкой, а в ее глазах была такая злоба, что ему захотелось подойти к ней вплотную, надавать пощечин и сказать: «Ты – молодая красивая девка, у тебя вся жизнь впереди, так чего ты злишься? На что сердишься? Живи, пока молода!» Еще он подумал, что лет сорок назад обязательно бы плотно занялся ею в сексуальном плане и не прошел мимо. «Наверное, в гости к кому-то из соседей», – постановил профессор.

Профессор ошибся. Как только двери лифта раскрылись, девушка сказала:

– А я к вам, Антон Михайлович.

«Ну вот! Не иначе мой начальничек какую-то студентку прислал!» – заподозрил профессор. Своего теперешнего начальника, заведующего кафедрой, он знал еще как студента – жуткого бездельника, лоботряса и сачка, избегавшего академических задолженностей лишь благодаря природной наглости и влиятельному папаше.