Шурик прервал свой монолог, дожидаясь, пока официантка поставит на стол тарелки с горячим. Когда она ушла, болтая пустым подносом, Шурик продолжил:

– Ты не представляешь, сколько людей хотят избавиться от хлама и рассчитывают еще выручить за него деньги!

Катя хихикнула, соглашаясь с забавным наблюдением. Ей вспомнилась съемная квартира, где кладовка и балкон были завалены абсолютно ненужным барахлом. Хозяйка жилья напрочь отказывалась выкидывать старые, выцветшие журналы, рваные сапоги, допотопный пылесос, труба от которого давным-давно затерялась в общей груде хлама… Было еще множество забытых вещей, обреченных на ссылку в чулан и погребенных под толстым слоем многолетней пыли, которая была главным доказательством их бесполезности. Катя продолжала листать страницу за страницей, а Шурик увлеченно комментировал:

– Один человек хотел продать чугунный утюг, а другой – свой старый кожаный плащ, который был без пуговиц и слегка затерт у карманов. И знаешь, как называлась эта рухлядь? Винтажный плащ. – Шурик усмехнулся. – Видимо, одно слово «винтаж» позволило продавцу накинуть пару тысяч!

– Возможно, чугунный утюг может заинтересовать скупщика металлолома, а старый плащ, продающийся по дешевке, – бедняка, который рад и этому. Не будь таким черствым!

– Это мнение формировалось два года, так что его нельзя разрушить за минуту. Даже такой собеседнице, как ты, – Шурик нравоучительно поднял вверх указательный палец, но Катя так и не поняла, что именно он хотел сказать этим жестом.

Она робко улыбнулась и постаралась отойти от разговора, сулящего опасное продолжение. Отложила тетрадь в сторону и подвинула к себе тарелку с горячей лапшой.

– Жутко проголодалась!

За обедом они почти не говорили, только обменивались скудными репликами, обсуждая вкус еды и погоду. Опустевшие тарелки стали поводом для новой беседы, и Шурик напомнил о подборке объявлений. Кате не хотелось признаваться во лжи, поэтому пришлось изобразить интерес. Она продолжила листать тетрадь по порядку, читая случайно попавшие на глаза заметки. В это время Шурик, не зная, чем себя занять, выводил зубочисткой невидимые символы, точно вся столешница была листом для заметок. Незаметно Катя подглядывала за ним – и вдруг поняла, что зубочистка непроизвольно выводит ее имя. Катя смутилась и сосредоточилась на чтении объявлений.

Шурик был прав в одном – желание людей выручить за всякое барахло хотя бы копейку порой доходило до абсурда. Так, в коллекции объявлений нашлось предложение приобрести пейджер, набор дискет из Америки и «ассорти из стеклянных фигурок». Люди продавали старую одежду, технику, отстающую от прогресса лет эдак на двадцать, коллекции бесполезных «пылесборников» вроде статуэток или старых календарей. Тетрадь, несмотря на свой скромный, миниатюрный вид, была похожа на орущую барахолку или огромную свалку, где хранились тысячи бесполезных вещей. От обилия информации у Кати разболелась голова, словно она и впрямь слышала этот гам. Но она продолжала листать страницу за страницей – ничто не могло побороть любопытство. Ей представился удивительный шанс ознакомиться со странной коллекцией объявлений и понять, кто же Шурик на самом деле. Она пролистала тетрадь до последней заполненной страницы и, прежде чем перейти к объявлениям о холодильниках, взглянула на единственную запись на листе – последнюю из попавших в коллекцию. Человек по имени Алексей продавал целую домашнюю библиотеку, в которой, как он писал в объявлении, «было все: от Набокова до Пушкина». От «Н» до «П», так сказать – неширокий ассортимент…