– Нет, нет, – запротестовал Пенник и строго погрозил пальцем. – Не могли бы вы предоставить мне больше возможностей? Бюст Листера ничего для вас не значит. С таким же успехом вы могли подумать о статуе Ахилла или паровом котле на кухне.

– Подождите, – вмешалась Хилари, которая до сих пор сидела на бортике фонтана. В своих маленьких ручках она крепко сжимала носовой платок. – Он угадал?

– Да.

– Ну и ну! – пробормотал себе под нос Лоуренс Чейз. – Попрошу женщин и детей покинуть зал суда! Я же говорил тебе в письме, Сандерс. Просто не представляю, как это может быть фокусом. Это совсем не то же самое, как если тебя просят написать что-нибудь на листке бумаги.

– Фокус, фокус, фокус, – несколько раз повторил Герман Пенник с легкой иронией в голосе.

Но Сандерс почувствовал, что, несмотря на эту напускную легкость, Пенник прилагал большие усилия и в глубине души был очень тщеславным человеком. Проще говоря, он сейчас рисовался перед ним. И вполне возможно, что собирался продолжать в том же духе.

– Фокус, фокус, фокус! Вот и все, что вы, то есть мы, англичане, думаем об этом. Итак, доктор, вы готовы попробовать еще раз?

– Да. Хорошо. Начинайте.

– А я постараюсь… Вот, уже намного лучше, – сказал Пенник, прикрывая глаза ладонью и глядя сквозь пальцы. – Теперь вы играете честно и сосредоточились на своих эмоциях.

Почти сразу же он начал рассказывать о Марсии Блайстон, которая была в кругосветном круизе в компании с неким Кесслером.

Сандерс испытал очень странное ощущение. Как будто он почувствовал на себе физическое давление, словно факты медленно вытягивали из него, как зубы.

– Я… эм… надеюсь, вы не против, – ненадолго прервался Пенник. – По правилам я не обязан быть настолько откровенным. Я всегда следую девизу королевы Елизаветы: «Video et taceo» – «Вижу и молчу». Но вы попросили меня рассказать, на чем сейчас сосредоточены ваши мысли. Если хотите, можем продолжить. Ведь вы пытаетесь кое-что от меня скрыть… – Он сделал паузу. – Мне продолжить?

– Продолжайте, – процедил сквозь зубы Сандерс.

– Я предпочел бы…

– Продолжайте.

– Это произошло совсем недавно, – сказал Пенник, и в его внешнем облике вдруг появилось удивительное сходство с сатиром. – С того момента, как вы вошли в этот дом, вы испытываете сильное влечение к мисс Кин, вероятно, все происходит на уровне эмоций. В этом влечении и заключается причина вашего настроения. Вы подумали, что, возможно, мисс Кин подходит вам больше, чем та, другая леди.

– Так и знал! – воскликнул Лоуренс Чейз, вскакивая.

Хилари молчала, как будто ничего не слышала. Она по-прежнему сидела вполоборота и с безразличием смотрела на блестящие брызги воды в фонтане. Свет играл на ее густых темно-каштановых волосах и подчеркивал изящное очертание шеи. Но было очевидно, что она испытала некоторое удивление, причем не столько от слов Пенника, сколько от его тона.

– Доктор, я прав? – спросил Пенник, его голос снова прозвучал бесстрастно.

Сандерс не ответил.

– Значит, ты признаешься в этом, – сказал Чейз. – Ладно, мистер Пенник, скажите, и что же я об этом думаю?

– Я предпочел бы этого не делать.

– Неужели? Может, кто-нибудь объяснит, почему меня всегда обвиняют в пошлых мыслях? Почему все считают, что я думаю только о…

– Никто тебе такого не говорил, – мягко заметил Сандерс. – Похоже, это и станет камнем преткновения во всей нашей игре. Совесть не дает нам покоя.

– В таком случае скажите, о чем думает Хилари? – предложил Чейз. – Какую постыдную тайну она скрывала все те недели, что я был с ней знаком?

К счастью, им помешали. Из темного дома через стеклянные двери, завешенные бархатными портьерами, донеслись поспешные шаги, а затем послышался голос человека, запыхавшегося от быстрой ходьбы. Портьеры немного раздвинулись, и в оранжерею стремительно вошла женщина. Она улыбалась, ее шляпка немного съехала набок. Это была не кто иная, как хозяйка дома, и Сандерс испытал огромное облегчение при виде ее. Он уже начал понимать, что в игре с чтением мыслей нельзя заходить слишком далеко, иначе все может кончиться не очень хорошо. Однако человеческое любопытство часто заставляет нас идти до конца. В этом и заключается проблема. И теперь его невольно мучил вопрос: что же еще случится в эти выходные?