Один из солдат докурил сигарету и с силой отшвырнул окурок в сторону.

– Егор, ты понимаешь, что нам конец? – обратился к лучшему другу детства крепкий брюнет с офицерскими нашивками на рукавах, выдохнув сизый дым, который эффектно закружился в лучах луны.

– Да, братан… Всё понимаю… – У Егора тоже закончилась сигарета, и он ткнул окурок в пол рядом с собой, тщательно приминая, стараясь загасить все искринки. – А вот что делать – не понимаю. Самоубийство – вообще не вариант, – он оставил в покое окурок. – А если в плен возьмут, могут и соулером сделать… Макс, а я вот тебя никогда не спрашивал: ты видел когда-нибудь соулера?

С улицы продолжали доноситься раздражающие звуки: чавканье, хихиканье, хлопанье крыльев, характерный шум драки.

– Да приходилось разок… Отвратительное зрелище, – отозвался Максим.

Запыхавшийся сержант вбежал в блиндаж и, вытянувшись по стойке смирно перед сидевшим за столом офицером, громко отрапортовал:

– Товарищ капитан, соулера с признаками жизни обнаружили!

Капитан побледнел.

– С признаками жизни?.. То есть он жив?

Сержанту было тоже не по себе от того, какие он принёс известия:

– Она… Это она… – сержант никак не мог подобрать нужных слов для рапорта. – Вам надо самому это увидеть, медик не знает, что с ней делать…

Капитан выбрался из-за стола, взял с вешалки каску с изображением Богородицы в том месте, где раньше рисовали звёзды, нахлобучил на голову и направился к выходу.

– Максим, а тебе новое поручение, – обратился он к сержанту, – с тебя на сегодня хватит, так что иди отсыпайся, а завтра к тебе пополнение прибудет, всё им покажешь и расскажешь.

– Есть! – ответил сержант Максим Голюков и направился к выходу. Первым выйдя из блиндажа, он пригнулся и по длинной разветвлённой сети окопов отправился выполнять приказ.

Добравшись до своей землянки, устало опустился на импровизированную кровать и начал раздеваться. Взвод под командованием другого сержанта, видимо, только что получил команду «подъем», и десять парней шустро одевались.

– Макс, что там случилось? – поинтересовался одевающийся командир взвода.

– Соулера живого нашли, – тяжело выдохнул Максим.

– Матерь Божья, Пресвятая Богородица, – изумился сержант.

– А кто такие соулеры? – подал голос один из бойцов, которого Максим раньше не видел. Наверное, тоже из новичков и ещё не знает всего, хотя зачастую знание делает только хуже.

Старший сержант, командир взвода, не очень хотел объяснять, но было нужно – всё равно узнает, так пусть лучше сейчас; остальные бойцы с хмурыми лицами молча приводили себя в порядок.

– Это худшее, что может случиться с пленными, – начал он.

Молодой ещё не понимал всех ужасов этой войны:

– Видел я уже худшее, когда парня нашли из нашего училища, замученного этим тварями! Кисти и ступни как кувалдой расплющены и к земле колами прибиты. А в голову ему через глаз какую-то хрень засадили типа семечка, только оно растёт очень быстро. Так вот, он ещё живой был, когда из ушей корни в землю ушли, а изо рта маленькое деревце выросло с какими-то плодами, и эти твари пообедали, кругом валялось их дерьмо.

Подобных историй любой повоевавший с демонами хотя бы несколько месяцев мог рассказать тысячу, но старший сержант воевал уже не первый год и потому спокойно продолжил:

– Соулер – это не тело мучают и даже не душу, – сержант замешкался, не зная, как правильно выразить всё, что хотел объяснить, – сама сущность и природа человека ломается. Соулеров делают из самых крепких духом… Из них создают проходы и место временного обитания для демонов, переселяющихся из ада в наш мир, до вселения в созданное тело. В соулере одновременно могут находиться тысячи демонических сущностей, каждая из которых пытается изменить его под себя, перестроить, – сержант замолчал на пару секунд и посмотрел на застывшего юнца, не ожидавшего, что есть более высокий уровень страданий, чем он мог себе представить. – В результате человек остается живым, но изменяется как внешне, ну там могут повырастать рога, клешни, язвы появиться, да всё что угодно, но и с душой происходит то же самое. После того как соулера списывают, его душа уже не идёт ни в рай, ни в ад, ни в чистилище, она… Она как бы уже вообще никуда не годится, – сержант не смог подобрать лучшего выражения. – Короче, вот это и есть худшее, что может быть с человеком…