Был заживо распят барон.
Отсюда им легко и прямо
Легла дорога вглубь страны,
Идти налево иль направо
И жатву собирать войны.
Случилось, что в одном селенье,
После походов, битв и ран
Не в силах ставить ногу в стремя
Жил тихо воин-ветеран.
Узнав о страшной той напасти,
Он быстро жителей собрал.
«Бегите в лес, не в скарбе счастье», —
И путь к столице указал
«Несите весть другим селеньям
И передайте королю,
Что пусть он вышлет подкрепленье,
А я их здесь остановлю».
Он выбрал место, где сражаться —
На перекрёстке трёх дорог,
Лишь кузнецу пришлось остаться,
Чтоб ветерану он помог.
«Прикуй меня за ногу к дубу
И торопись своих догнать,
Чтоб, как бы мне не стало туго,
Мне было б некуда бежать».
Кузнец ушёл, а он остался
Встречать последний свой рассвет.
Стоял и с солнышком прощался,
А с кем ещё? Семьи ведь нет.
Вот и они… И, крест целуя,
Он взял в десницы по мечу,
Их поднял, как бы салютуя,
Зари рассветному лучу.
Через два дня, звеня клинками,
Ведома лично королём,
Спеша, не расчехляя знамя,
Заняв собой весь окоём,
Подмога вышла к тому месту,
Где битву принял наш герой.
Как страшно там, от трупов тесно,
Вороньей стае – пир горой.
И, как волна, враги разбились
О воина, меж трёх дорог,
Но перекрёсток, как ни бились,
Никто живым пройти не смог.
Король велел найти героя,
Чтоб с почестями погрести,
Но и под вражьих тел горою,
Никто не смог его найти…
Прошли века, и, канув в Лету,
Забылось имя короля,
Но в тех краях легенду эту
И подвиг воина хранят.
И ранней утренней порою
Его возможно повстречать
С мечами и готовым бою,
И просит весть он передать,
Что он не в силах уж сражаться,
Подмогу ждёт у трёх дорог:
«Когда же можно мне сменяться,
Чтоб я уйти в мир мёртвых смог?»
Сергей Чугуевский
Может быть, я пишу в никуда
Может быть, я пишу в никуда,
Может быть, начинаю пустое,
И, себя обманув, как всегда,
Напридумаю чувство простое.
Напридумаю… эка ли важность,
Когда сердце устало болеть,
Примеряя свою же вальяжность,
Преисполненной гордости плеть.
Преисполненной до невозможно,
Когда слово не рубит, не жжёт,
Разобраться в синонимах сложно,
Подобрать, что к мечте подойдёт.
Подобрать… Невозможно обманчив,
Невозможно до крайности слеп,
Этот выбор, о Боже, заманчив,
И, как водится, присно нелеп…
И, как водится, буду и ныне
Разрываемый вновь на куски,
Отправляя себя же на льдине,
Замораживать сердца ростки.
Замораживать чувство простое,
Поливая душевной слезой,
Понимая – всё было пустое
И не то, и не там, и не с той.
И не то, и не там – как же странно
Рассуждать на осколках побед,
Примеряя, опять же, вальяжно,
Без разбора синонимов бред.
Без разбора, от сердца, простое,
Напишу: «Горе мне – не беда».
Может быть, начиная пустое,
Может быть, как всегда, в никуда…
А в губах её вкус, её страсть
А в губах её вкус, её страсть,
Её самая сладкая самость,
Самой тёплой души ипостась,
Недоступная всем моногамность.
А в губах и ромашек букет,
И кофейная бодрость с рассветом,
Нескончаемый сердца привет,
В этом лучшем привете согретом.
А в губах – то, что мало в словах,
Очень мало в блуждающих строчках.
Сколько вложено в этих устах,
Что мы прячем в загадочных точках…
А в губах и мечта, и полон,
И холодная изморозь вёсен,
Безмятежно отложенный сон
С поцелуями страсти до дёсен.
Наблюдаю, как Кант за огнём,
За водою и звёздами свыше,
Но всё это скрывается в нём,
В поцелуе, с которым мы дышим…
Ну здравствуй, сердце, вот и я
Ну здравствуй, сердце, вот и я
С своей таблеткою от боли.
Мы не враги и не друзья,
Живём доверчиво в неволе,
Не смея чувства показать,
Дабы на чувства не наткнуться.
Я тут пришла тебя обнять…
Мне редко хочется коснуться
Других сердец. Не знаю даже,
Порою тянешься… вот-вот,
Но видишь сердце в антураже,