Когда на Смоленском кладбище начали строить каменную церковь, однажды заметили, что Ксения, шепча молитвы, всю ночь трудилась, таская на верх строящегося здания кирпичи
Некоторое время Ксения ходила в одежде мужа, пока та не истлела и не развалилась. Потом она носила только рубашку, юбку и платок, теплой одежды не брала, плечи прикрывала оставшимися лохмотьями от одежды мужа. На ногах, распухших от мороза, были старые рваные башмаки. Потом она стала постоянно носить юбку и кофту зеленого или красного цветов.
Сначала родные и знакомые уговаривали Ксению оставить свои странности. И кого бы не смутили поступки женщины, которая отдала знакомой свой дом с одним условием – чтобы та пускала к себе даром нищих; которая раздала вещи мужа и начала скитаться в мужской одежде! Рассказывали, что женщина, которой Ксения передала свой дом, обращалась к начальству покойного Петрова, чтобы спасти имущество вдовы. Но Ксения была здорова и могла распорядиться этим имуществом как хотела. И ее оставили в покое.
Поначалу кто-то из родных приглашал ее к себе, но она кратко отвечала:
– Мне ничего не надо!
И нищая в прямом смысле этого слова, она весело говорила, приходя куда-нибудь:
– Вся я тут!
Народ очень любил Ксению, бедные семьи считали счастьем, когда она приходила к ним. Матери радовались, если она качала люльку с ребенком или целовала его, видя во внимании юродивой хороший знак. Извозчики наперебой упрашивали Ксению, чтобы она позволили хотя бы несколько шагов подвезти ее, зная, что у них в этом случае к вечеру будет богатая выручка.
Когда Ксения приходила на рынок, не было отбоя от торговцев-лоточников, которые совали ей пряники и пироги. Если она у кого-нибудь брала, народ быстро расхватывал товар счастливцев.
За Ксенией заметили дар прозорливости.
Накануне дня смерти императрицы Елизаветы Петровны Ксения ходила по улицам Петербурга, крича:
– Пеките блины, пеките блины! Завтра вся Россия будет печь блины!
Незадолго перед гибелью заключенного в Шлиссельбургской крепости Иоанна Антоновича Брауншвейгского, бывшего в младенчестве недолго русским императором, Ксения плакала и говорила:
– Кровь, кровь, кровь…
Однажды Ксения пришла к знакомой, жившей на Петербургской стороне, у нее была взрослая дочь.
– Вот ты тут кофе распиваешь, – сказала девушке Ксения, – а твой муж на Охте жену хоронит!
Дочь с матерью не могли понять слов юродивой и после ее ухода отправились на Охтинское кладбище. Там действительно хоронили женщину, и вдовец вскоре женился на знакомой Ксении, по ее предсказанию.
Ксения скончалась в первой половине XIX века. Когда началось ее почитание после смерти, неизвестно. Вероятно, образ ее жизни, ее великое добровольное страдание произвели такое глубокое впечатление, что люди стали обращаться к ней после смерти. Ксения откликалась своей помощью, и имя ее стано вилось все более известным.
Накануне дня смерти императрицы Елизаветы Петровны Ксения ходила по улицам Петербурга, крича: «Пеките блины, пеките блины! Завтра вся Россия будет печь блины!»
Часовню над могилой блаженной Ксении воздвигла одна мать, дочь которой была спасена молитвами блаженной. У вдовы высшего звания была взрослая дочь. К ней посватался полковник, ему дали согласие. Между тем сердца матери и дочери были неспокойны. Они поехали на могилу блаженной Ксении и со слезами молились. В тот же день жених поехал в казначейство за казенными деньгами и был там арестован благодаря показаниям часового. Дело было вот в чем: этот часовой некогда сопровождал молодого человека как важного преступника; он бежал, убив офицера, завладел его деньгами и документами, присвоил его имя.