– А с чего ты взял, что понималка другого уровня не способна определять ценность? – задался вопросом Войцех – если она способна осознать сверх природное, то природное ей тоже под силу.

– Природное не природное, чушь это всё! – стал бубнить я – тебе надо почаще в люди выходить.

– По какой чаще? Я в городе живу. – сказал Войцех и подмигнул близняшкам.

– Ой да не прикидывайся ты дурочкой блондинчик. – толкнул его локтем я – Тебе сколько годиков, мальчик? Да точно же, мы же твой день рождения пропустили, нужно наверстать!

В такой дружелюбной и непринуждённой обстановке я хотел было потрогать его забавные уши. Я думал, что он мне воспрепятствует, пытаясь спасти свою занятную безделицу от примерки каждым из нас, но он и бровью не повёл. Я взялся за его ухо и дёрнул, но не сильно, так чтобы не сломать. Кончик уха был тёплый и жилистый, он просто выскользнул у меня из пальцев. Тогда я не придал этому значения, и сконцентрировался на том, чтобы во что бы то не стало демонтировать безделицу с его светловолосой головы.

– Что это за фокусы? – никак не мог поверить своим глазам я – Ты что их приклеил что ли?

– Фокусник не выдаёт своих секретов – улыбнулся Войцех.

Тогда я вновь принялся исследовать его уши под одобрительные любопытные взгляды. Тогда я не знал, что они больше, чем настоящие, они вполне себе живые и функциональные. Кровеносные сосудики, и покраснения в местах моего воздействия ещё некоторое время оставались красными, правда на выставках я и не такое видал, и поэтому решил продолжить выяснение истинны. Ровно до тех пор, как не обратил внимание на остальное его лицо, и другие изменения, которые в нём произошли. Вполне себе взрослый двадцатилетний мужчина не имел ни одной щетинки, и даже следов бритья. Наоборот, волоски были, но они были тоненькими как паутинка. Если бы не утончённая, но взрослая форма его подбородка, кожу вполне можно было принять за детскую.

Сидя рядом с ним, я заметил, что его скулы изрядно уменьшились, а лоб принял более округлый вид. Это было на столько невозможно, что было воспринято мной как продукт моего воображения, размягчённого горячительными напитками. Заметив, что я давно превысил норму допустимого внимания к одному человеку, я почувствовал себя неловко и переключился на других наших собеседников.

– Нет, ну вы это видели? Я серьёзно, только посмотрите на его ухмылку! – выкрутился я из неловкой ситуации оглядывая всех и указывая большим пальцем на доминанту нашей композиции.

Вскоре беседа переключилась в совершенно другое русло и Войцех ни проронил ни единой фразы. Внимательно слушая то, о чём спорили наши собеседницы, он только улыбался и смеялся над их шутками. После непродолжительных партий в дартс, и неуклюжих танцев он отправился в уборную. Пани переглянулись и Юлия отправилась за ним. Вероятно, там случился разговор, деталей которого я бы никак не смог заполучить. Спустя несколько песен Войцех вернулся за стол, и стал дурачиться с близняшками, окончательно освоившимися в нашей компании. Через пятнадцать или двадцать минут из уборной вышла Юлия. Её лицо было очень грустным, даже подавленным. Макияж был смыт, а руки белые от холода. Она тихо забрала сумку и покинула вечеринку, не сказав никому ни слова. Юлия пропала из нашей жизни на многие месяцы.

При прощании, мы с Войцехом перекинулись парой фраз. Он был явно в приподнятом настроении, и мог бы рассказать мне многое, если бы конечно я спросил. Тогда он мне доверял как никому более, по крайней мере мне так казалось. Но он не стал распространяться о своих занятиях, сказал только то, что эксперименты вышли из-под контроля. В ответ на мои переживания по поводу его здоровья, он рассмеялся и уточнил, «Вышли из-под контроля преподавателей, а не моего». Он похлопал меня по плечу и посадил в такси.