Сознание лихорадочно искало выход, но все пути вели в пасть к ожидающим внизу монстрам. В голове мелькнули обрывки воспоминаний: смех друзей, запах маминого пирога, первое свидание… Все это казалось такой далекой, нереальной жизнью, словно принадлежащей кому-то другому. Сейчас существовал только этот лес, эти псы и ледяной ужас, сковывающий тело.

Вдруг, словно ответ на его безмолвную мольбу, вдали послышался тихий треск веток. Надежда, хрупкая и слабая, как первый луч рассвета, затеплилась в сердце парня. Может быть, это спасение? Может быть, кто-то ищет его? Но тут же в голове всплыла страшная мысль: а что, если это еще один охотник?

Аглая Петровна, ведомая мерцающим огоньком маячка на ошейниках своих доберманов, пробиралась сквозь ночную тьму кладбища. Собаки, словно темные стражи, уже ждали её, а на ветвях ближайшего дерева, съежившись от страха, сидел паренек. Глаза его, как у загнанного зверька, выдавали отчаяние.

– Ну, что ты, не бойся меня, – голос Аглаи Петровны прозвучал неожиданно мягко в этой зловещей тишине. – Спускайся. Я просто хочу поговорить. Обещаю, никто тебя не тронет.

– Почему я должен вам верить? И кто вы такая? – прозвучал хриплый, дрожащий голос в ответ.

– Меня зовут Аглая Петровна. И если я дала слово, что ты останешься цел, так тому и быть, – в голосе женщины звучала стальная уверенность. – Как тебя зовут?

– А вам какая разница? Я все равно не слезу. Не верю я вам!

Аглая Петровна властным жестом приказала псам отступить на несколько шагов. Те, повинуясь, замерли за ее спиной, превратившись в две черные тени.

– Вот видишь? Я приказала им отойти. Я безоружна. Правда, я тебя не трону. Спускайся, поговорим.

– Александр… – тихо ответил парень. – Меня Александр зовут.

– Красивое имя, Саша. Сколько тебе лет? Где твои родители?

– Восемнадцать… А родители… – Александр замялся, – …дома, наверное, опять бухают. Мать – алкашка, отец – наркоман.

– Что вы делали на кладбище? Зачем решили заняться вандализмом?

– Мы… мы часто снимали железные надгробья, оградки… чтобы сдать в металлолом, – выдавил он из себя. – Жить-то на что-то надо. Родители заставляли, чтоб им деньги приносили. Сначала всё отдавали, а потом стали больше могилы разорять, чтобы хоть что-то и нам оставалось.

– Не переживай, Саша… Я тебя понимаю, – вздохнула Аглая Петровна. – У меня внук таким же был. Только его уже нет в живых.

– А что с ним случилось? – Александр, осмелев, начал осторожно спускаться с дерева и присел рядом с Аглаей Петровной.

– Мой внук умер от наркотиков. Гришей его звали, кстати… Вот видишь, а ты боялся.

Пока Саша разговаривал с Аглаей Петровной, та, словно опытный гипнотизер, усыпила его пропитанной едким зловонием тряпкой. Мир для Саши померк, а Аглая Петровна, одержимая зловещей решимостью, достала из бездонной сумки садовые ножницы. Чтобы навсегда запечатать его уста, она хладнокровно отрезала ему язык. Но старуха понимала, что даже без слов Саша мог бы описать её и её адских псов. В её глазах мелькнул проблеск безумия, и она извлекла из сумки склянку с прозрачной жидкостью.

– Теперь ты точно ничего не расскажешь, и никого не увидишь, – прошипела Аглая, закапывая капли в глаза парня.

Для полной уверенности она лишила его и пальцев на руках. Каждый палец, отсеченный с леденящим душу хрустом, она бросила в алчные пасти своих псов, приказывая им пожрать улики.

Спустя мучительные пятнадцать минут Саша очнулся. Его бил озноб, тело покрывал липкий пот ужаса. Он пытался закричать, но из горла вырывалось лишь невнятное мычание. Вокруг царила кромешная тьма, но он ощущал жуткое присутствие Аглаи.