Когда Аглая уже немного подросла, в их семье начались тяжелые времена. Пётр потерял работу и начал злоупотреблять алкоголем. Сначала Мария игнорировала это, полагая, что это временное явление, но вскоре Пётр стал проявлять агрессию. Он водил в дом плохую компанию и начал принимать наркотики, что не оставляло Марии шансов на спасение. Она боялась уйти с дочерью, зная, что некуда идти.

Когда Аглая уже чуть подросла, она стала свидетелем ужасной сцены, увидев отца с шприцем в ванной. В страхе крикнула, и Мария, прибежав, быстро забрала её к бабушке, вызвав при этом скорую помощь.

Когда прибыла скорая, Аглая уже находилась у бабушки, а Мария вернулась в опустевшую квартиру. Врачи увезли Петра в больницу без сознания. Волнение терзало Марию, и она не знала, что делать. Спустя несколько месяцев Петра выписали, с ним уже всё было в порядке. Вернувшись домой, он уже успел выпить, а Мария ждала его одна, пока Аглая провела время с бабушкой.

Собравшись с мыслями, Мария решила разорвать все связи с Петром. Когда он вошёл, жена жестоко встретила его.

– Вот твои вещи, – проговорила она. – Я подаю на развод. Сколько можно? У нас растёт ребёнок, а ты превратился в кого-то совершенно иного. Я одна тяну на себе вас обоих, попутно заботясь о больной матери.

– Ты жалкая тварь! Убью… – отвечал Пётр.

– Попробуй тронуть меня – сядешь в тюрьму! Я устала. Забирай свои вещи. Дочь я тебе не отдам, и не подходи к нам.

Пётр собрал свои вещи и ушёл, а Мария, переехав к матери, начала новую жизнь.

Наши дни.

Аглая Петровна тщательно подготовилась. Выбрала самое красивое, кремовое платье в мелкий цветочек, что когда-то так нравилось матери. Завязала под подбородком шёлковый платок, скрывая седину, пробившуюся сквозь некогда густые каштановые волосы. Взяла корзинку с любимыми мамиными пирожками с яблоками и баночку свежего мёда. Этот ритуал был неизменен вот уже двадцать лет с тех пор, как её мир сузился до размеров надгробного камня.

Кладбище встретило её тишиной и шелестом листьев. Старые вязы склонялись над могилами, словно скорбящие старухи, нашептывая молитвы ушедшим. Аглая Петровна медленно шла по узкой тропинке, лавируя между крестами и оградами, пока не увидела знакомый серый мрамор. Сердце болезненно сжалось.

Она аккуратно расстелила на траве вышитую салфетку, достав пирожки и мёд. Разложила всё так, как любила мать: скромно, но со вкусом. Поправила пожухлые гвоздики в вазе. Долго молчала, глядя на выбитое на камне имя. Говорить было трудно, слова застревали в горле комом невыплаканных слёз.

"Здравствуй, мамочка, – наконец прошептала она, – вот, пришла к тебе. Всё как ты любила… пирожки и мёд. Осень нынче ранняя. В городе уже почти все листья облетели. А здесь еще держится красота… "

– Ты помнишь, как мы с тобой собирали яблоки в саду? – продолжала она, словно стараясь оживить призраки детства. – Я тогда думала, что счастье никогда не кончится. Теперь же мне кажется, что все самые приятные моменты остались только в памяти, как тень. Тем более я не могу забыть Гришку. Его смех, его глаза… Как он умирал в тот день!

Глубоко вздохнув, Аглая поправила платок, утирая слёзы. Она понимала, что нельзя вечно жить в прошлом, но тёмные мысли не давали ей покоя. В голове блуждали воспоминания и чувства, которые она пыталась подавить. Вновь оглянувшись на могилу, она вздохнула: – Прости меня, мама, за то, что не могу отпустить.

Словно услышав ответ, Аглая почувствовала легкий ветерок, который шевельнул траву вокруг. Она поняла, что всегда сможет прийти сюда, к своим любимым, и делиться с ними самым сокровенным. Это была единственная отдушина, где боль и утрата перерастали в нежные воспоминания.