После этого Гулеватов вернулся к столу и нажал привинченную сбоку кнопку. А когда дежурный вошел, приказал разместить в ней гостя вместе с собакой.

– И накормить не забудь. Организуй чего-нибудь с кухни.

– Слушаюсь, – козырнул старшина. – Будет сделано.

Комната отдыха оказалось довольно уютной: с двумя застеленными армейскими одеялами койками, дощатым столом, лавкой и жестяным рукомойником в углу.

– Вы пока располагайтесь, товарищ капитан, ужин сейчас будет, – сказал старшина, после чего вышел.

Чуть позже, ополоснув руки и лицо, Николай сидел на лавке за столом, с аппетитом уплетая из котелка гречневую кашу с тушенкой, запивая ее сладким чаем. Рядом с ним, на полу Рекс чавкал такую же из оловянной миски. Потом, сняв гимнастерку с сапогами и повесив на них портянки, капитан лег на скрипнувшую койку, закинул руки за голову и задумался.

Его уже давно мучил вопрос – живы ли родители? Когда летом прошлого года советские войска освободили Львов, он сразу же отправил им несколько писем. Те словно в воду канули.

«А может, они эвакуировались до прихода немцев? – возникала мысль. – Тогда куда? Ответа не было».

Ночь была лунной, за окном мерцали далекие звезды. Проснулся капитан, ощутив чье-то присутствие помимо Рекса.

Пёс, ощетинившись, морщил у его койки нос, а в дверном проеме стоял комендант. С полевым биноклем на груди и в плащ-палатке.

– Фу! – опустил Николай ноги на пол. – Место!

Овчарка процокала когтями к умывальнику, где улеглась, не спуская с незнакомца глаз, а майор, шагнув через порог, уселся на скамейку.

– Я вот о чем хочу тебя попросить капитан, – взглянул на пса, – собачка у тебя, насколько понимаю – розыскная. Может, съездите с нами, поможете найти тела ребят? Я в долгу не останусь.

– Да какой там долг, – махнул рукой Исаев. – Конечно, съезжу.

Спустя десяток минут, от комендатуры отъехали «опель» и грузовик, направившись в сторону моста через реку. В легковушке помимо водителя с майором сидели капитан с Рексом, в кузове – отделение автоматчиков с сержантом. Занимался рассвет, ночью прошел легкий дождь, воздух был напоен свежестью.

В машине офицеры познакомились ближе, и при этом выяснилось, что майор служит в комендатуре всего год, а до этого был комбатом и воевал на Втором Украинском. После третьего ранения врачебная комиссия признала его ограниченно годным, а командование определило на тыловую должность.

Через полчаса дорога спустилась в низину.

– Вон слева бочаг и сухая сосна, – наклонился вперед капитан.

– Давай, Петро, туда, – бросил майор водителю.

«Опель», а за ним грузовик уменьшили ход, свернули с грунтовки и, одолев неглубокий кювет, заглушили моторы. Пассажиры легковушки вышли, а спрыгнувший из-под тента вездехода сержант рявкнул: «К машине!»

За ним посыпалось отделение, выстроилось вдоль борта.

– Можете пока перекурить, Лесик, – обернулся майор к сержанту, после чего вслед за Исаевым с собакой прошел вперед.

Немцы валялись, где и были. Один прошитый автоматной очередью, другой – с багрово-черным горлом, над последним несмотря на ранний час вилась зеленая мухота.

– Падаль летит на падаль, – харкнул на траву Николай.

– Это да, – согласился комендант. – Что можешь о них сказать?

– Небритые, щеки впалые – долго голодали. А еще на них нет ранцев или вещмешков, значит, где-то есть убежище или схрон[9]. Ну а пасли они меня вон из того осинника, – показал за озерко.

– После дождя собачка след возьмет? – спросил, потрепав Рекса по холке, Гулеватов. Пока ехали, он дважды угостил кобеля сахаром, что тому весьма понравилось.

– Еще как, – хмыкнул Исаев. – Очень уж от немцев костром воняет.