– Да, было. На простыни посмотри

Я встал, стесняясь наготы, набросил халат, полез в ящик. Хотелось одного – спровадить её поскорее, словно с ней вместе и само событие исчезнет во времени.

– Купи себе духи подороже и на память, что захочется, ладно? На вот, возьми, – протянул ей деньги, много денег.

Разревелась, оделась, – «Гад ты!» – убежала…

«Дурак ты, Игорь, ой дурак! Зачем хорошую девушку обидел? … Хоть бы звали её по другому…»

Набросил плед на смятую постель. Вышел на кухню – там, на столе почти прилично. Фрукты, конфеты, шампанское недопитое – для Лены брал, наверное, я его терпеть не могу. Пепельница окурков полна – вытряхнул в ведро. Шампанское в раковину и в ведро. На полу две бутылки пустых Тбилиси – туда же. На столе недопитая – алкаш…

И я запил, как никогда до того не пил. На неделю…

Приезжал Сашка. Посмотрел на меня

– Может врача? Что случилось– то? Умер кто?

– Я… умер…

– Звони в Стамбул, пусть старый заказ высылают. Деньги я переведу.

Позвонил, заказал. Обещали за два дня собрать.

– Посидеть с тобой?

Выставил его. На звонки отвечать перестал. Никого не видел. Звонил в магазин, когда трезвел, мне приносили «Русский стандарт», а под него: чёрный хлеб, пиццу, соления, селёдочку, икорку, мясо, сок – есть у нас по дому такая услуга. Пару раз уборщица, приносившая заказ из магазина, наводила порядок – «мусор» выносила. Любой каприз, как говорится, только оплати. Через неделю примчалась Ляля. Увидела меня. Заплакала – «Зачем ты так? Ну зачем? Я такая плохая жена, да?» – «Сашка вызвал?» – «Саша, да.»

Долго сидели рядом. Молчали …

Потом Ляля уговорила меня – умела она это делать – вызвали врача. Тот посмотрел, сразу предложил лечь на три дня в клинику. «Справлюсь. Работайте, доктор» Он пожал плечами, отработал, получил что причиталось. «Будет хуже – звоните.» – «Непременно.»

Потом я уснул. А Ляля осталась. Легла рядом, не раздеваясь, обняла и всю ночь проревела. За Ленкой присматривала Марина – Сашкина жена.

Ляля редко плакала. За всю жизнь видел несколько раз. По опухшим, красным глазам, понял – всю ночь провела в слезах. На меня не смотрела – сквозь меня. «Доброе утро, Ляля» – «А оно доброе?… Ладно, завтракать будем через двадцать минут. В душ иди.» – сморщила носик. Понятное дело, козлом несёт вонючим. Взял из шкафа всё чистое, пошёл плескаться. Из зеркала на меня глядела страшная опухшая рожа с недельной щетиной. Именно рожа – лицом такое отражение не назвать. Сходил, набрал кучу льда в миску, залил водой из канистры, вернулся в ванну «вымачиваться».

Лялька молчала.

Когда вышел чистый, бритый, квартира уже преобразилась. Весь мусор стоял в коридоре, упакованный в здоровый мешок. В мешке я заметил и постельное. Заныло внутри …

Окна были открыты настежь. Гудел ВАКС – пылесос. В комнате пахло хвоей. Ляля молча елозила щёткой по полу. Глянула на меня – «Пошли есть.» Не хотелось, но я не противился. На столе уже стоял омлет с грибами и кофе. Через силу проглотил. Заел горстью янтарной кислоты и выпил ароматный напиток. Замутило, но сам виноват. Мы продолжали молчать.

– Гулять поедем, под нашу липу. Ещё помнишь её?

– Я всё помню, Ляля.

– Да? … Не похоже.

Ну, точно. На «стрелку» приглашает.

– А может – ну его? Отлежусь?

– Нечего тебе лежать. Належался уж … Двигаться нужно. Воздухом подышать. Собирайся.

В другое время, я бы мог настоять на своём без особого труда – она покладистая, вообще-то. Но не сегодня. Сегодня она – грозовая туча, лучше не спорить.

Я одел, что под руку попало. Лялька вручила мне пакет с мусором и плетёную корзину, в которой лежали чашки и термос с зелёным чаем, щедро сдобренный лимоном. Смотреть на меня она решительно не хотела.