– Гек-ко-ны не-влю-бля-ют-ся! Че-ло-ве-чес-ки-е-вы-дум-ки, – фраза вернула уверенность.

– Конечно. Только ты не обычный геккон.

Крамольная мысль отторгалась сознанием. Видеть людское в себе не хотелось. Пауза затягивалась. Каа, похоже, уснула. Тэ направился обдумывать услышанное в другом месте.

– Думаешь, мне нравится носить комбинезоны? – вдруг прошептала змея. – Нет! – взглядом указала под кресло, – Здесь есть нора, прячусь в неё и сплю без одежды. В комфорте. Я сделала выбор – терплю некоторые неудобства, чтобы быть с теми, кто дорог.

Молча ушёл. Оставив возмущения в мыслях: «Глупости. Если всем неудобно, то не надо мучаться. Как бы растолковать мысль окружающим?»

Животные реагировали по-разному на бунтарскую идею. Большая часть высмеивала, называли сумасшедшим. Были и болезненные моменты – летучая мышь от возмущения хлопнула геккона крыльями по морде, не дослушав.

Осьминог обещал выразить терзания в черном квадрате, который принесёт галактическую славу. Тэ не понял, о чём чудик твердил, и причём тут квадрат.

Киркоров9 поднял на смех, артистично поправляя искусственные перья перед зеркалом.

– Как снять? – вопрошал белый павлин. – Ты идиот?! Я самый яркий в округе. Перья могу и на голове крепить, и на лапы. Восторг!

– Не-у-до-бно, – попытался возразить Тэ.

– Не понимаю, чего ты хочешь? – тот, наконец, отвернулся от зеркала и посмотрел на собеседника – Смотрите! – широко расправив крылья, продолжал орать, – Этот отсталый хочет нас раздеть! Остановим, пока не поздно, – театрально закатил глаза перед собравшейся публикой.

– Да, выгоним подальше, – воинственно напирал скунс. – Всё портит, придурок. Дайте ему по морде, – подпрыгивал перед Тэ ароматный тип.

Началась потасовка. Геккона били, пинали, выкрикивали оскорбления. Попытался спастись проверенным методом – прыгнул на стену, чтобы спрятаться на потолке. Не сработало. Летучая лисица легко догнала и вытеснила в зону «Пустыня». Азарт охоты остановило пекло, опалившее Леонардо10 крылья. Он вернулся в общий зал, выпячивая грудь, словно герой-освободитель.

«Слепцы! Сами себя загоняют в тесные рамки!» – подпрыгивая на горячем песке, волочился обратно геккон. Спешил в прохладу. Но на подходе к коряге Тэ заметил, как все дружно рассмеялись, тыкая в его сторону.

«И эти не лучше», – разочарованно подумал, удаляясь. Он единственный продолжал жить в старой тесной скорлупе, оттащив обитель подальше от оживлённых мест.

«А что, если… – мечтательно прикрыл глаза, – могли бы жить по природным правилам, как раньше. Гулять без одежды и украшений. Веселиться большими компаниями. Каждый день пробовать экспериментальные напитки Модеста».

Пройдя ещё немного, позволил более смелые мечты: «Я бы научился говорить хорошо, как все. Дружно горланили бы песни. Мэрилин – всегда рядом, смеялась бы моим шуткам. А Коко не будет, – зло скривился, – от неё только проблемы. Павлина тоже нафиг, – мордочка просветлела. – Вот-вот, только нормальные, только друзья».

Домой не смог дойти. Джим, критично осмотрев внешность геккона, сморщил нос.

– Чего такой помятый? – мыш перенаправил Тэ пинком обратно, – Такой анекдот сегодня услышал, умора, – и привычно расхохотался.

– Ка-кой?

– Ужин в семье павианов. Мать: «Сынуля, перестань грызть кость, ты ведь не собака. Сейчас же отдай её папе».

Заразительный смех всколыхнул забытое чувство непринуждённости. Тэ от души веселился. Слушал последние сплетни. Приятели пробирались под редкими ветками акации, когда путь перегородили две крупные птицы.

– Дамы, хватит вопить, – остановил будущую истерику у филинов, – не стоит смущаться естественности моего товарища. Он у нас хиппи.