Левее, уже через дорогу, располагался небольшой павильон с вином и водкой. Но он появился значительно позднее остальных. И, конечно, двухэтажное здание универмага. Там было всё – от книг и игрушек до одежды и обуви. Но купить было нечего. Литература, выпускаемая миллионными тиражами, которую невозможно читать и ботинки, которые крайне сложно носить. Недавно прочитал о том, что к концу восьмидесятых годов, 87 процентов выпускаемой в СССР продукции, предназначенной для народонаселения, не находило своего покупателя из-за низкого качества, а то и вовсе ненужности

В центре же площади стояло каменное одноэтажное здание булочной. Потом её переведут в строение, что слева от универмага, а саму постройку снесут.

На площадку, что ближе к мосту, летом привозили желтую бочку на колесах с надписью «Квас». Торговала им неизменно баба Маруся. Двухсотграммовый стеклянный стаканчик – три копейки; поллитровая кружка – уже шесть. Поговаривали, что когда содержимое емкости подходило к концу, можно было и с червями порцию получить, тем не менее точка пользовалась успехом. Опарыша с пеной можно и отдуть к противоположному краю кружки, если кто брезгует. Несколько раз бочку «угоняли» местные пацаны. Отвозили недалеко, просто с виду. Сбивали замок и пили квас до утра. Баба Маруся, если и злобилась, то не сильно, хотя внешне была весьма угрюма. С помощью добровольцев, пришедших к открытию с бидончиками, водворяла бочку на старое место.

Если от моста пойти налево, вдоль путей в сторону Москвы, то по правую руку, напротив железнодорожного пакгауза, стоял овощной магазин. Внутри – сладковатый запах прелых корнеплодов. Продавщицы с грязными руками отпускают товар, а деньги берут и отдают сдачу аккуратно, двумя пальцами, чтобы не испачкать. Впритык – прием стеклотары. Работает с перебоями. То тары нет, то приемщики пьяны или просто не хотят работать.

Далее, слева, напротив прудика, где редко кто не лежит на бережке в состоянии избыточного алкогольного опьянения, примостилось деревянное, окрашенное синей краской строение. Пивная. Народное название -«Голубой Дунай». Черная дыра распахнутой двери. Изнутри доносится приглушенный шум голосов. Взрослые мужчины обсуждают серьезные проблемы. Криминальное местечко. То кого-нибудь ножом порежут, другого побьют по-пьяни. Да и просто, сами мужчины или на бережку замерзнут или, купаясь, в прудике утонут – в зависимости от времени года.

Следом расположилась керосиновая лавка. Продукт на разлив. Обычно стоит очередь с бидонами. Керосин мощной струей льется в куб из нержавейки. Кран не перекрывают. Покупателям отпускают из мерного алюминиевого черпака. Пронзительный запах нефтепродукта в закрытом помещении.

Так и вышли к посудохозяйственному и молочному магазинам. Про первый сказать нечего. Был и был. Может и сейчас есть. А вот в «молочку», лет, наверное, с шести, меня регулярно посылали. Двадцать восемь копеек за литр. Три литра – восемьдесят четыре копейки. Очередь стояла всегда. Бывало десять-пятнадцать человек – это немного. Когда же привоз запаздывал, то набиралось человек до тридцати, и это без тех, которые «на минутку отлучились». Ждать приходилось, порой, больше часа. Но вот из подсобки к прилавкам медленно выдвигаются продавщицы в белых халатах. Несут они сорокалитровую алюминиевую флягу с молоком. Одна для противовеса упирается свободной рукой в плечо коллеги. Так заносятся пять-шесть ёмкостей. Ну, а потом – как обычно. Фляга открывается, содержимое размешивается и: бидончик – алюминиевая литровая мерная кружка – молоко – деньги – сдача. В очередь суетливо вклиниваются те, что «на минуточку» отходили. Можно сказать – хитрозадые вернулись.