Спутники Джамухи роптали у него за спиной:

– Обещал нам гурхан победу над врагами и довольную жизнь, а вон как неладно всё обернулось.

– Да-а-а, впереди волчья пасть, а позади – пропасть. Не привела нас к добру вражда с Чингисом: столько крови из-за неё пролилось в степи, да и мы, ничего не добившись, пребываем в ничтожестве.

– Сколько бы крови ни пролилось, Джамухе всё мало. На высокое дерево взлетел, точно птица, однако же недолго сумел удержаться.

– Как молодой коняга, резво одолел начало пути, но скоро выдохся: вот-вот запалится, споткнётся, да и захрипит, издыхая… Верно говорят: сначала свари свои обещания и лишь потом вытащи их изо рта.

– О том и речь. Подать надежду легко, но исполнить обещанное бывает непросто.

– А начиналось-то всё хорошо.

– Что с того? Разве имеет значение, как всё начиналось? Главное – Чингис взял верх и скоро всех в степи подчинит своей воле, каждого поставит под пяту. Не будет от него людям добра, одно только зло. Много он несёт за собой напастей и раздаёт щедрою рукой, никому не жалеет.

– Да уж, на зло не скупится окаянный. Прибирает к рукам улус за улусом, а погибели сколько ни раздаст, у него в запасе ещё безмерно останется.

– И на нашу долю небось припас.

– Это уж само собой, можешь не сомневаться.

– Вон как жизнь обернулась. Обидно.

– Обидно, когда за тобой гонится свора собак, и вокруг не сыскать ни одного камня, чтобы отпугнуть, зато когда окрест не видать ни одной собаки, под ногами валяется много камней. А у нас-то было чем защищаться и с чем нападать. Оплошали мы, и не раз оплошали.

– То-то и оно. А ведь всё могло быть иначе.

– Как же это – иначе?

– Могли бы пойти на мировую, нам ведь предлагали.

– Верно, если бы Джамуха не упорствовал в своей вражде и мести – могли бы давно забыть о невзгодах. А он всё скрипит зубами, не может угомониться. Да теперь уж поздно идти на мировую, наше время ушло.

– В дневную пору сова слепа, в ночную – заяц, но тот, кого ослепила жажда мести, не видит света белого ни ночью, ни днём.

– И чего он добился? Столкнулось яйцо с камнем… Джамухе-то, наверное, мнится, что даже если небеса рухнут, для него найдётся отверстие, через которое он сумеет вылезти из-под руин.

– Кто живёт с надеждой, встречает смерть легко.

– А нам-то как быть? Из-за него сидим с подведёнными животами – кабы не кожа, то кости бы развалились. Нынче возле скудного огня стучим зубами от стужи, а назавтра неизвестно, сумеем ли собрать достаточно сушняка для костра.

– Для скитальца в морозную погоду и огонь холоден, а благое настроение не водит компанию с пустым желудком.

– И просвета впереди не видать… Уж как ни крути, люди больше не пойдут за нами.

– Они идут туда, куда их ведут. Но если Джамуха мечется по степи, как ошалевший дзерен, и сегодня не знает, что предпринять завтра, тогда кому он нужен, кроме подобных нам простаков? Кто пожелает следовать за этаким гурханом? Да и нас куда он может завести?

– И впрямь, чего нам ждать от него? Идущие следом за хромцом тоже скоро научатся хромать…

– По всему, дальше станет только хуже. Как бы нам не оплошать окончательно.

– Да где уж тут оплошаешь: сиди, грози пальцем небесам и дожидайся своей судьбины.

– Всяко случается. Иной раз думаешь, будто упустил удачу из рук и терять уже нечего, а потом видишь: самое главное-то ещё при тебе осталось, не успели отобрать.

– Жизнь, что ли?

– Её самую.

– Ну да, жизни наши пока при нас.

– Хоть это и верно, однако при таком положении скоро и жить не захочется.

– Не знаю кому как, а мне моя жизнь всегда будет дорога, даже в голоде и холоде, и расставаться с ней я не желаю.