Следом за вереницей всадников долго бежали мальчишки, весело гомоня и глотая пыль, поднятую множеством копыт.

А по осеннему небу над всем этим шумным скопищем скользили стаи озябших гусей: птицы летели в тёплые края, завершая годовой природный круговорот, и им не было дела до человечьей суеты.

***

На сей раз застигнуть врага врасплох не удалось. Собрав большие силы, татары встретили Чингис-хана в урочище Далан-нэмургес. Перед битвой он объявил:

– Если мы потесним неприятеля, не задерживайтесь подле добычи. Ведь после окончательной победы она от нас не уйдёт – сумеем поделиться! В случае же отступления все обязаны немедленно вернуться в строй и занять свои прежние места – запомните это. Голову с плеч долой тому, кто не выполнит моего повеления!

А затем он взмахнул рукой. И дожидавшиеся этого сигнала дунгчи53 поднесли к губам трубы из морских раковин, призывая войско на битву. И с хриплым рёвом труб слился рокот боевых барабанов, стронув с места ощетинившуюся копьями лавину всадников. Степь задрожала от конского топота. И монгольские мергены54, на скаку выхватывая из колчанов стрелы, принялись осыпать татар непрекращающимся смертоносным дождём, от которого нигде не укрыться. Тумен за туменом сшибались и перемешивались, кромсая и топча друг друга с яростными криками и лязгом стали.

И татарское войско дрогнуло, попятилось. Сначала медленно, не прекращая прилагать отчаянных усилий, чтобы остановить неприятеля. Но отступление продолжалось: татары пятились всё дальше, огрызались всё слабее – и наконец, утратив остатки боевого духа, они стали один за другим разворачивать коней и пускаться прочь с поля боя.

Монголы не отставали, мчались следом: кололи, рубили, посылали стрелы в спины татарских всадников. Грохочущая масса преследуемых и преследователей, словно буйная река в половодье, катилась вперёд, не зная остановки.

На землю набросил призрачный полог недолгий осенний вечер. Словно кровь зловещих духов смерти, расплескался по небу багровый закат. Но и в сгущавшихся сумерках, и потом – в сером лунном свете – продолжали мчаться тени, и взлетали торжествующие победные возгласы и крики боли, и топот копыт, и удары клинков, сшибавшихся с другими клинками и рассекавших живую плоть. Смерть подхватывала и уносила людей, подобно тому как ураган уносит былинки, и звуки битвы заполняли беспредельность ночи.

Следуя строгому приказу, никто из монголов не останавливался для грабежа. Лишь родичи Чингис-хана – Даритай-отчигин, Алтан и Хучар, настигнув татарский обоз, не удержались от искушения и закружились между скучившимися повозками, торопливо растаскивая самое ценное. Однако вскоре им пришлось поплатиться за свою жадность: узнав об ослушании, хан приказал отнять у них награбленное, опозорив знатных нойонов перед всем войском.

Лишь к исходу ночи завершилось побоище.

Наутро Чингис-хан собрал в своей походной юрте большой семейный совет.

– Никому уйти не удалось, – удовлетворённо сказал Хасар, усаживаясь на войлок рядом с братьями. – Кого не уложили замертво, тех взяли в полон.

– Теперь у нас будет много боголов, – добавил Бельгутей. – Да и без татарских кумай55 ни один наш воин не останется.

Чингис-хан обвёл всех присутствующих тяжёлым взглядом. Белки его глаз покраснели из-за многодневного недосыпания, а веки припухли от пыли, набившейся в них за время битвы.

– Татары – кровные враги Борджигинов, – медленно проговорил он. – Или вы забыли, кто отравил Есугея-багатура? Или вы не Борджигины, Хасар, Бельгутей?

– Но мы ведь отомстили за отца, – неуверенно подал голос Тэмуге. – Сегодня куда сильнее отомстили, чем в прошлый раз. Сровняли с землёй татарские курени, забрали себе их женщин и детей! Мужчины татарские станут нашими боголами – чего ещё ты хочешь?