– Я ж красаучег, – шутливо подмигнул и подцепил пальцами верхнюю пуговку блузки. Оглянулся воровато по сторонам и, убедившись, что в коридоре безлюдно, по-хозяйски проник под кофточку под округленные глаза девушки. – Зефирка, не могу, – огладил грудь, спрятанную в белый гладкий бюстгальтер. Полина съёжилась и попыталась свести руки на груди. – Поехали ко мне.

– Лёша, – прошипела девушка, – с ума сошел? Вытащи немедленно! – ругалась шепотом девушка, боясь нарушить тишину университетских стен, за которыми в данный момент вовсю шла защита дипломов ее однокурсников.

– Звучит двусмысленно, Полинкин, – усмехнулся, замечая, как смущается его скромняшка-девушка. Но послушно отстранился, понимая, как нервничает его нежная застенчивая зефирка. Взял теплую ладошку в свою руку. – Погнали, – потянул к выходу.

– Леш, подожди, – затормозила Полина. – Давай Кристину подождем? Она сразу после меня защищается, – состроила невинные умоляющие глазки. – Я ей обещала.

– Бляяя…

– Леша! – возмутилась Полина. Иногда Воронцов позволял себе грубо выругаться, с чем старался бороться. При такой неженке, как его девушка, делать этого не хотелось, да и совестно было. С ней он хотел быть лучшей версией себя. И у него получалось. Но иногда грубость вылетала неконтролируемо. Вот как сейчас.

– Прости, Зефир, – провел по волосам. – Тебе не кажется, что твоей Кристины слишком много?

Как только они с Полей собирались куда-нибудь сходить вдвоем, Полина тащила с собой подругу, ссылаясь на то, что она тоскует. Воронцову в свою очередь приходилось брать Гризманна. Две недели назад Алексей жестко пресёк попытки Гордеевой навязать им свое общество вновь.

Полина сдвинула брови и поджала губы.

– Тебе не нравится она, да? – обиженно прошептала.

– Она мне никак, Полин. Я приехал к тебе и за тобой. И хочу забрать свою девушку без третьего лишнего, понимаешь, малыш?

– Леш, – подняла свои светло-карие глаза. – Я обещала, что подожду. Ну пожалуйста.

Полина чувствовала вину перед Кристиной. Подруга на днях высказала ей, что они потерялись. И Макеева действительно скучала по Гордеевой, ощущая, что предает подругу своим невниманием. Когда у нее появился Леша, все свое свободное время девушка посвящала ему, на что Кристина огорчалась, припоминая о том, что до Воронцова она приглашала подругу с собой.

– Ладно, – смирился Воронцов и громко выдохнул. – Подкинем ее до дома, а потом ты вся моя, Зефир. М? – Леша поиграл бровями и соблазнительно провел языком по верхним зубам. – Ты помнишь на счет сегодня? – взял девушку за руку и потянул к окну. Приткнулся на подоконник и усадил Полину на колено.

– Леш, я не уверена, что мама меня отпустит, – потупила взгляд и выгнулась дугой, потому что горячая огромная ладонь любимого парня прошлась по спине оглаживающе и расслабляюще.

– Бляя… – запнулся и выдохнул громко сквозь зубы. – Никак не привыкну к тому, что мне нужно отпрашивать свою девушку на свидание.

– А больше и не выгорит, Воронцов, – Макеева весело посмотрела на Лешу. – Мама тебе не доверяет, – хмыкнула и уткнулась парню в плечо.

Лёшины плечи затряслись в приступе беззвучного смеха.

В последний раз, когда Воронцов отпрашивал Полину на свидание, он вернул девушку лишь под утро. Под глубокое утро. Растрепанную, румяную, со следами полос от однодневной мужской щетины на скулах и огромным кричащим засосом на шее прямо под подбородком.

Татьяна Борисовна тогда осыпала парня проклятиями, а дочь обозвала бессовестной девкой.

– А мы Гризманна на нее натравим, – проговорил в ароматную макушку. Глубоко потянул любимый ванильный запах волос.