А теперь наступала ночь. Вся комната была наполнена таинственным светом от рождественских свечей. Пламя мягко трепетало, и от этого на потолке появлялись причудливые тени. Принцесса распорядилась, чтобы свечи потушили, только когда она уснёт. И вот, она лежала в своей кроватке, смотрела-смотрела на эти тени и вдруг – фьить-фьить-чирик-чик-чак – услышала знакомую песенку. Зарянка! Ночью, зимой, под её окном? Вот это сюрприз!

Девочка босиком подбежала к окну и с усилием открыла форточку. Птичка не заставила себя уговаривать и быстро влетела внутрь.

– Ну ты даешь, Бетти, – начала она вместо приветствия. – Полчаса уже пою у тебя под окном. Как бы не услышали слуги!

– С Рождеством тебя, Зоренька! Я уж думала, улетела ты в теплые края!

– Ага! Улетишь тут с вами! А кто вам сказку будет делать?

– Сказку? А ты разве сказочница?

– Я-то? И не сказочница вовсе. А сама я и есть сказочный персонаж. Или у тебя под боком птицы каждый день разговаривают?

Интересно. И очень странно. Оказывается, Зорька знает, что она совсем не обычная птичка.

– Где же ты живёшь, Зарянка?

– Ну, спасибо твоему папеньке, больше не в лесу. Наш король, отец мой, Орлеан Первый, пригласил нас всех, лесных птичек, пожить в его угодьях – во-о-он там, возле синих скал.

– Там, на горе, есть еще и леса?

– А как же? Там и живём. В горах, кстати, не то, что здесь. Там нет морозов.

– Как? Но ведь в горах наоборот должно быть очень холодно.

– Как бы не так. В обычных горах – да, бывает и не жарко. А в горах нашего отца всегда тепло.

– Вот бы мне туда попасть! – мечтательно воскликнула принцесса.

Зарянка как будто этого и ждала.

– Чего бы и не попасть? Давай, садись на спину, коли доверяешь.

– Да как же я сяду? Я большая, а ты такая маленькая!

– Слушай, принцесса, ты что ли сказок не читала? Садись, тебе говорят!

И принцесса села. Ну, то есть, она встала с кровати, надела свое рождественское платьице. Шубу надевать не стала – ведь в горах Орлеана Первого все равно тепло. Памятуя о своём недавнем приключении, девочка быстро скрутила из одеяла маленькое чучелко – на случай, если фрейлины войдут в комнату до её возвращения. А потом она подошла к птичке и представила себе, что это лошадь. То ли птичка увеличилась, то ли принцесса уменьшилась, но они как-то – не знаю, как, это же сказка – как-то поднялись в воздух, и не прошло и секунды, как они уже летели над синими скалами.

– Пап! Ну ты бы придумал какой-нибудь сказочный ход! Волшкбный порошок, ковер-самолет, на худой конец. Портал какой-нибудь!

– Лизок, а зачем придумывать, если и так всё прекрасно складывается? К чему какие-то сказочные штуки, всё было так, как было. Принцесса просто села на птичку и полетела!

Пожалуй, другие дети и не стали бы задавать такой вопрос. Но Лизочка была очень практичной.

– Пап! Если бы в вашем театре ставили пьесу по твоей сказке, как бы они заставили принцессу сесть на птичку?

– Дочь! Театр – это условность. Там пришлось бы что-то выдумать. А тут всё очень просто. Ведь скажи, ты даже не сомневаешься, что принцесса очень быстро попала в гости к этому самому орлу.

Лизочка снова сглотнула комок, подступивший к горлу. Как ни старайся, она не может представить себе, как принцесса села на птичку. Не может! Но она попробует. Ей так жалко огорчать папу.

– Надо же, какой, оказывается, Богдан… А еще притворялся тихоней. Зачем он меня украл? Ревнует? Почему тогда сам не поднялся ко мне? И куда девалась шикарная «Тойота»? Да, больше вопросов, чем ответов.

Так рассуждала Люся сама с собой. Посоветоваться ей было не с кем. Люся ещё немного походила от окна к двери и обратно, а потом вдруг почувствовала усталость, прилегла отдохнуть…